Читать «Мешок историй (сборник)» онлайн - страница 119

Но к обеду одного теленка обнаружили мертвым и вызвали ветфельдшера. При вскрытии теленка ничего подозрительного он не обнаружил, но ведь акт-то о падеже все равно писать надо.

И он написал: «Теленок первый раз увидел солнышко, травку, стал бегать и прыгать. И на радостях умер. Диагноз: остановка сердца. Заключение: умер от радости».

Е. Ладугина

Попотело молодое мое тело!

Я вам сейчас такую историю расскажу, вы упадете все, честное слово…

Дело в том, что помотало меня по белому свету. Сейчас живу в Архангельске, 70 лет мне. Родилась я в Ленинграде, в семье рабочих.

Началась война, отец на фронт ушел, а нам с мамой удалось эвакуироваться. Эвакуация загнала нас в диковинное место – город Ургенч, который в Узбекистане находится.

Тогда, в войну, в Узбекистане много эвакуированных было, кто половчее – те в Ташкенте жили, а мы, которые попроще, – в других городах.

В Ургенче был заводик: что-то для фронта производили. Мама устроилась туда работать, а я в госпиталь – санитаркой. В 17 годиков. Там вонь, кровь, гной, стоны, смерти каждый день. Но ничего, попривыкла.

Так-то ведь кругом узбеки, а в госпиталь своих, русских, привозили. С нашими ранеными и душу можно было отвести, о родине поговорить.

…То, что выше, – предисловие было, а сейчас – главная суть. Жили мы с мамой на окраине Ургенча в узбекском домике-мазанке. Домик был на три комнаты как бы разделен, одну нам и отдали. А в одной из комнат лежал хозяин – узбек, годов 50–60 мужчина, точного его возраста я не помню. Жена его – узбечка – ухаживала за мужем, как за ребенком.

В узбеке была какая-то слабость, немочь. Вставал он только в уборную да поесть, а так все лежал, хворал. Я его боялась и в ту комнату не заходила.

Узбечка с мамой общий язык нашла, хоть по-русски и плохо говорила.

Хозяйка к нам относилась хорошо (у них два сына на фронте были), подкармливала нас ихними лепешками да фруктами. Да я в госпитале паек получала. Так что мы с мамой не голодовали.

Вот раз мама и говорит:

– Нина, у меня к тебе серьезный разговор есть.

Я после этого разговора в обморок чуть не упала.

Оказывается, немочь того узбека лечили разными способами – ничего не помогало. Остался один способ: на ночь к нему под одеяло должна была ложиться девушка, настоящая, мужиком нетронутая, – для того, чтобы он мог дышать запахом молодого девичьего тела и пота – это нужно для излечения.

Хозяйка сказала маме, что если бы у них была дочь – та ложилась бы в постель к отцу. А чужим девушкам-узбечкам, по восточному закону, это было нельзя делать.

Вы поняли, наверное, о чем со мной говорила мама?

Я сначала никак не соглашалась – уж больно боялась того узбека. Но мама упросила, уговорила: раз мы живем у людей, которые нам помогают, так и мы должны помочь.

– А тронуть, – говорит, – узбек тебя не тронет, потому как мужиковая сила из него ушла.

Война ведь была кругом, горе людское, и у каждого – свое. Но в отличие от теперешнего времени люди тогда были сплоченнее, во всем помогали друг другу, если могли.