Читать «Здравствуй, алкоголик! или Путь в бездну и назад» онлайн - страница 143

Очухавшись утром, с бодуна, мне вдруг стало стыдно. Я вспомнил, как однажды зимой, когда я учился в пятом классе, мы с отцом ужасно замёрзли на автобусной остановке, а автобуса всё не было и не было. Я держал в руках пакет с красками, рисунками и постоянно перекладывал его из руки в руку, так как пальцы мои одеревенели от холода. Тогда мой отец снял с себя старенькое пальто, забрал у меня пакет и всего целиком этим пальто обернул. Затем снял с шеи вязаный шарф и, подняв у пальто воротник, крепко обмотал этим шарфом мне шею. Я смотрел на него снизу вверх, а он стоял, в своём старом костюме, на жутком морозе, и прижимал меня к себе. Вспомнил и… напился. Вдрызг, чтоб воспоминания эти не терзали мне душу.

Было хуже всего, когда родители приезжали, а я испытывал двойное чувство стыда. Первое – за то, что мама сразу бросалась убирать в моём тогда уже гадюшнике, а второе – что отец мой, как и всегда, неловко, но всё же пытался наставить меня на путь истинный. К тому времени я, скотина, уже и забыл, когда называл его папой. Старик! Эти их приезды выводили меня из себя. Я работал и пил. Пил и работал. Мои работы пока ещё продавались где-то на рынках, и недостатка в деньгах я не испытывал, но меня убивала ситуация, что мой старик (прости, папа, прости!), приезжая, учил меня жить, не имея копейки в кармане. Деньги и это пойло затмили мои глаза. И вот однажды, накануне Нового года, мои родители снова приехали ко мне. Мобильных телефонов у простого люда тогда ещё не было и в помине, поэтому, как всегда, я оказался не готов к их встрече. В студии четвёртый день шла пьянка.

Кто-то уже спал, кто-то целовался, и дверь на звонок бросилась открывать полуголая девица. Мы посылали за пойлом «гонца», его давно не было, и все подумали, что пришёл именно он. Мгновенно было решено за долгое хождение высказать ему наше негодование, и девять человек, вместе со мной, быстро сняли штаны и выставили голые задницы к двери. Но в дверях вместо «гонца» стояли мои мама и папа. В студии воцарилась тишина, и в этой гробовой тишине прорезался голосочек: «К нашему мальчику снова предки приехали – сопельки ему вытирать». А мне «снесло крышу». В слепой ярости я бросился на отца, оттолкнув маму так, что она спиной ударилась о дверной косяк и сползла по стене на пол. Я бил его и бил, а когда он упал, пинал ногами в армейских ботинках в живот и голову, не разбирая, бил и бил. Вмиг отрезвевшие друзья схватили меня, повалили и крепко связали руки и ноги. Надо было ещё вставить кляп, потому что я орал: «Я убью его! Я его убью!» Меня утащили на кухню, насильно влили стакан водки, и я благополучно уснул у батареи. На следующий день, похмеляясь, товарищи мои рассказали, что привели в чувство отца, помогли смыть кровь и проводили до метро вместе с мамой.

Следующие полгода мы с родителями не виделись. Поехал я домой только после телеграммы, что отец умер. Все эти полгода он лежал дома. Мама, как могла, выхаживала его, а у него отнялись ноги. И почти отнялась речь. О хорошем лечении на их скудные деньги речь не шла вообще. О питании, конечно, тоже. А что же я? А я эти полгода пил так, что сейчас мне становится страшно. На похоронах я был такой пьяный, что чуть сам не упал в могилу, а поминки вообще не помню.