Читать «Любовь и небо» онлайн - страница 86

…Вот и наступила пора возвращаться в родное училище. За плечами осталась бурно проведённая оттяжка, но все любовные мосты сожжены, напутствия выслушаны, друзья и родные перецелованы. Жаль, конечно, покидать милые сердцу места. Но, как поётся в известной песне, без расставания не было б встреч.

Никогда.

Глава пятая

Как застоявшийся в стойле конь, я с удовольствием ворвался в кипучую курсантскую жизнь. Первые три дня не было темы актуальнее, чем разговоры о проведённых каникулах. Ребята со смаком делились похождениями по тылам любви, явно гиперболизируя успехи и скромно умалчивая о поражениях. Каждый остался доволен проведённым временем, и в казарме носился дух всеобщего оптимизма. К этому добротному настрою прибавилась и весть, что эскадрилья меняет дислокацию и выдвигается на новый рубеж для взятия штурмом пока загадочной и потому чрезвычайно манившей к себе реактивной техники. И действительно, не прошло и десяти дней, а мы уже осваивали авиационный гарнизон со смачным названием Топчиха.

Это был небольшой провинциальный алтайский городок с десятком двухэтажных административных зданий, вокруг которых густой россыпью стояли частные дома коренного населения и этапированных из Поволжья русских немцев в период последней войны. От греха подальше. Городок считался районным центром, был чист и опрятен, а обыватели отличались сибирской выдержкой, немецкой пунктуальностью, сосредоточенностью и серьёзностью. Здесь, как и в любом другом месте, имелся набор законопослушной исполнительной власти, призванной следить за экономическим развитием, порядком и моральными устоями народонаселения. В последнем обстоятельстве определённую роль выполняла многотиражная газета «Заря», в которой два раза в неделю освещались события официальные и не очень, факты союзного масштаба и местного значения, и даже велась рубрика «Литературная страница». К глубокому огорчению главного редактора и ответственного секретаря в одном лице, из-за дефицита доморощенных литературных кадров приходилось использовать перепечатки из популярных журналов в сокращённом, естественно, варианте.

Нас разместили в огромной, по габаритам похожей на танцевальный зал, казарме. У входной двери, как водится, поставили тумбочку, окрашенную в коричневый цвет, у которой днём и ночью, словно посаженный на короткую цепь, неизменно маячил дневальный с красной повязкой на рукаве – символе власти. На тумбочке стоял полевой телефон, у которого вместо наборника имелась заводная ручка. Хочешь позвонить – снимай трубку, крути ручку магнетто и вызывай коммутатор.

Кровати в казарме на этот раз были расставлены в один ярус. В ногах, на спинке каждой из них висела типовая табличка с фамилией владельца и годом призыва на службу. Между кроватями одна на двоих возвышалась тумбочка, как у дневального, но без телефона. Зато с графином и стаканом, призванными, очевидно, приобщать курсантов к элементарной культуре.

Постелей на кроватях не было, и по команде старшего все отправились на вещевой склад, где старшина – крепко сбитый и проворный мужичок – раздавал одеяла, матрацы и наволочки и попутно поливал крепкой, но не обидной бранью нерасторопных солдат.