Читать «Любовь и небо» онлайн - страница 74

Лейтенант Широбоков за аварию в экипаже отделался строгим выговором, но крепко переживал. Однако своих доверительных отношений с нами не потерял, и мы его зауважали по-настоящему.

Жека тоже первое время ходил, как в воду опущенный, но постепенно стал оттаивать. Особых репрессий против него применено не было, если не считать такого же, как у инструктора, строгача. Что поделаешь, у нас только мёртвых не наказывают…

В суматохе повседневных дел как-то незаметно наступила осень. По утрам уже подмораживало, однако физзарядку личный состав выполнял всё ещё без гимнастёрок. Во время пробежек под сапогами хрумкала пожухлая подмороженная трава, опавшие, всех цветов радуги, листья осин и берёз. Невысокое солнце лениво катилось над горизонтом и так же лениво прогревало застуженный за ночь воздух.

Все ребята из нашей группы успешно сдали экзамены по технике пилотирования, отличились и в теоретических дисциплинах, но призового места в эскадрилье занять она не могла, поскольку числилась аварийной. Мы это понимали и потому особо не расстраивались.

А с Широбоковым Сергеем Александровичем нам явно повезло, потому что это был инструктор от Бога…

В конце сентября мы благополучно вернулись на зимние квартиры и немедленно были задействованы в караульной службе. В увольнение ходили редко. Всегда находилась авральная работа, связанная с подготовкой к зиме. По ночам, как студентам, приходилось разгружать вагоны с продовольствием и топливом. В казармы возвращались под утро, уставшие и грязные, и злые, как черти. Отдыхать приходилось по три-четыре часа в сутки.

И всё же, несмотря ни на что, настроение у ребят было приподнятое, через пару недель, максимум – через месяц, предстоял краткосрочный отпуск с выездом на родину. Известие исходило из источников, заслуживающих доверия: Мишка Звягин завёл роман с женой начальника отдела кадров, и она, обеспокоенная предстоящей разлукой, проболталась как-то в промежутках между любовью.

В связи с предстоящими каникулами курсанты всё свободное время отдавали подготовке парадно-выходной одежды. Мундиры украшали отполированные, сияющие солнцем значки, определяющие человека в причастности к авиации и спорту. Особое место отводилось погонам. По примеру старшекурсников тряпичную, канареечного цвета окантовку заменяли полосками золотого шитья, и смотрелись они не хуже офицерских. Начищенные пуговицы, петлицы и бляхи создавали праздничную атмосферу. Подвергались доработке и головные уборы. Широкие, как у грузин, козырьки фуражек укорачивались на два пальца, на манер мичманок, а тульи поднимали, отдавая дань последнему писку армейской моды. Всё это скрывалось от бдительного, всевидящего ока эскадрильского старшины. В случае обнаружения «криминала» виновник подвергался экзекуции в виде внеочередных нарядов.

Радужные мечты о близком отпуске с треском разбились о приказ Командующего Сибирским округом об участии курсантов в праздничном параде, посвящённом годовщине Великого Октября. По этому случаю все работы, наряды и увольнения сократили на – нет, а взамен предложили жёсткий план строевой подготовки, предусматривающий практические занятия на плацу чуть ли не круглые сутки.