Читать «Любовь и небо» онлайн - страница 140

В центре комнаты в окружении стульев возвышался, покрытый ковровой скатертью с кистями, круглой формы стол, за ним, ближе к окну прилипла к стене горка, за дверцами которой проглядывались нарядные бокалы, чайный сервиз и несколько фарфоровых статуэток.

Как и подобает в приличном обществе, мне предложили чай с бутербродами, я не отказался, и мы начали беседу о нас, о родителях, их образе жизни и быте.

Я коротко рассказал о себе и выслушал монолог Ивана Николаевича о его судьбе, начиная с войны и до настоящего времени. Чувствовалось, что ему доставляло удовольствие выговориться перед внимательным собеседником.

Во время беседы ни Нина Ивановна, ни Танечка не задали ни одного вопроса, меня это удивило, но я посчитал, что женщины, очевидно, скромны и застенчивы.

Часа через полтора, надавав мне кучу советов, где можно выгодно и без хлопот приобрести одежду, меня проводили, взяв обещание непременно заходить, если буду в Ленинграде.

В ДЛТ, Доме ленинградской торговли, расположенном рядом с театром Сатиры, я действительно нашёл всё, что искал. Купил добротное демисезонное пальто, шевиотовый костюм, рубашку в полоску и галстук, ботинки и даже шляпу.

С двумя объёмными свёртками я поспешил на вокзал: с минуты на минуту поезд на Лугу должен был отойти, а следующий по расписанию уходил вечером. Носильщик, к которому я обратился, почему– то улыбаясь, сказал:

– Опоздал, лейтенант. Вон он, отходит.

Увёртываясь от идущих навстречу людей, я кинулся вдогонку, надеясь зацепиться за последний вагон. До него оставалось пару метров, я сходу забросил на открытую площадку проклятые свёртки и уже протянул руку к поручню, когда увидел, что перрон кончился.

Удачное приземление меня не обрадовало: бежать по шпалам за набирающим скорость локомотивом было бесполезно. Я с досадой проводил взглядом удаляющуюся от меня первую получку, прокручивая возможные варианты действий, потом пулей выскочил на привокзальную площадь, плюхнулся на сиденье свободного такси и потребовал:

– В Гатчину, шеф. Если обгоним пригородный, плачу в оба конца.

– Нет проблем, командир, – ответил водитель, разворачивая новенькую «Победу».

Я успел взять билет и даже выпить кружку пива в станционном буфете прежде, чем паровоз, отдуваясь паром, подкатил к Гатчинскому перрону.

Честно говоря, надежды, что вещи найдутся, у меня не было. Но повезло. Проводница, пожилая тётка в форменной одежде, когда я рассказал ей о своей беде, осуждающе сказала:

– Как же это вы? Видела, как вы с поездом в догонялки играли. Хорошо, что целы остались. Вот они, ваши пакеты.

Рассыпаясь в словах благодарности, я отдал ей последние рубли и через час был уже дома.

Переход из старого в Новый год всегда почему – то волнителен. Встреча его началась с самого утра в офицерском клубе на торжественном собрании, на котором речь держал сам Лукашевич. Он коротко сказал о достижениях подчинённых, поощрил ценными подарками лётчиков, техников и людей, обеспечивающих полёты, и пожелал успехов в наступающем шестидесятом.

Не знаю почему, но я всё более проникался симпатией к этому угрюмому немногословному человеку. Поговаривали, что в конце войны его представили к званию Героя. Устроив на радостях вечеринку в столовой, он крепко поддал и в пылу гнева посадил шеф – повара в кастрюлю с борщом. Случай хотели замять, но как на грех у пострадавшего оказались влиятельные родственники, и наградные бумаги затерялись в безбрежном море канцелярских транскрипторов. Так ли это было на самом деле, только истории известно. Но озорной, неординарный поступок командира вызывал невольную симпатию и повышал его авторитет в глазах подчинённых.