Читать «Поединок в «Приюте отшельника»» онлайн - страница 12
Буало-Нарсежак
— Прекрати…
Глория крутит кольца на пальцах, играет с браслетами. Годы пощадили ее красоту, о таких старушках говорят: «Ничто их не берет, разве что смерть!»
— Мсье Риво хотел бы получить ответ как можно скорее, — продолжает Глория. — Так мы сможем избежать докучливых посетителей. В «Приюте» сейчас продаются сразу две виллы, что не идет на пользу нашей репутации. Люди могут решить: «Там что-то не так!»
— Ладно, — прерывает разглагольствования сестры Жюли. — Я согласна. Предупреди Риво. Если совсем устану от дилетантского бренчания, заткну уши — на это у меня пальцев хватит. Мы закончили? Я могу быть свободна?
— Ты становишься злой… — Глория качает головой. — Плохо себя чувствуешь?
— Какая разница? — вздыхает Жюли. — Когда умирают такие старые перечницы, как мы с тобой, никто не говорит: «Они долго болели…» Эпитафия звучит короче: «Они угасли…»
— Говори о себе! — гневно вскрикивает Глория. — Я «угасну», когда сама того пожелаю. Убирайся!
В ее голосе звенят слезы.
— Не переигрывай, — сухо бросает Жюли. — Доброго тебе вечера.
Проходя мимо колыбели, она взмахивает рукой в перчатке и произносит нараспев:
В спину ей звучит возмущенно-обиженный возглас Глории:
— Я с тобой больше не разговариваю!
Глава 3
Несколько дней спустя появился мсье Хольц собственной персоной, крупный мужчина с серыми глазами навыкате и обвисшими щеками-брылями (так выглядят изнуренные болезнью люди или внезапно похудевшие толстяки). Одет он был не по сезону — в строгий костюм, шляпу из ткани с рисунком «куриная лапка» и черно-белые полуботинки. «Работал прорабом или бригадиром, потом выбился в люди и стал патроном, — отметила про себя Жюли, — но держится уверенно и с достоинством…»
— Прошу вас, садитесь, — сказала она, кивком указывая на кресло.
— Мадам Бернстайн все мне рассказала. Вы можете быть совершенно уверены, что…
— И для вас не секрет, что я была известной пианисткой… — перебила посетителя Жюли.
— Знаменитой, — поправил Хольц.
— Можно и так сказать. Теперь я калека и, когда слышу фортепьянную музыку…
— Понимаю, — кивнул он, сжав руки. — Я сам прошел через нечто подобное. Мое имя ничего вам не говорит? Юбер Хольц.
— Нет, простите.
— Два года назад меня похитили прямо от заводской проходной и три месяца держали в заложниках. Преступники грозились отреза́ть мне по фаланге пальца каждый день, если семья не заплатит выкуп… Газеты много об этом писали.
— Я не читаю газет, но очень вам сочувствую. Могу себе представить, какой ужас вы пережили. Но кто же вас спас?
— Полиция, по наводке информатора. Я до сих пор содрогаюсь от ужаса, вспоминая то, что пришлось тогда пережить, и позволил себе заговорить о похищении по одной-единственной причине: мы оба — и вы, и я —
— Вот как…
Они улыбнулись друг другу — застенчиво и понимающе, как старинные друзья, сожалеющие, что так давно не виделись.
