Читать «Вранье» онлайн - страница 64

– А я?

– А ты моя.

Марина прижалась к нему, и ее тело холодило. Хотя еще несколько часов назад она жарилась на солнце, уже к вечеру ее кожа остывала и покрывалась равномерным коричневым загаром. Шура так не мог. Краснел как рак, и все тело горело.

– Но ведь когда-то я тоже была чужая.

Он опять покачал головой и засмеялся:

– Никогда не была. Просто я тебя не знал…

Внутри шевельнулось какое-то воспоминание.

– А ты Веснина помнишь?

– Какого Веснина?

– Ну, Петьку. Тогда. У Борцова на даче.

– Ах, этого!

И Марина громко расхохоталась, немного неестественно, или ему показалось?

– Не хочешь – не говори.

Марина приблизила к нему лицо, сделалась серье зной.

– Понимаешь, мы с ним были на одной волне.

Он вздохнул:

– Как не понять.

Она резко села. Поджала губы.

– Нет, ты притворяешься. Ты не можешь этого не понимать. Когда с человеком просто хорошо говорить. И все. Мне было даже все равно, мужчина это или женщина.

Шура впитывал ее слова и ощущал счастливое недоумение. Как он мог без нее раньше? Как он только выжил?

Вечером сидели на крылечке и грызли семечки, как заправские ялтинцы. С горы открывалась густая темнота неба, переходящего в море. Горизонта не было.

– Как здесь здорово! Шурака, а ты бы хотел здесь жить?

– Где здесь?

– Ну здесь, на море. Или где-нибудь еще?

Он сплюнул семечку, прилипшую к губе.

– Не-а, не хотел бы.

– Почему?

– А зачем здесь жить? Я живу в Москве. И больше нигде жить не могу.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Потому что ты сноб?

– Потому что я москвич.

Не хотелось развивать эту тему. Это была даже не тема, а его мироощущение. Да она и сама понимала, просто дурачилась. Ему в детстве даже снились сны, что они куда-то уезжают. Навсегда. Шура пугался, плакал во сне, требовал, чтобы папа обещал, что никогда в жизни они из Москвы не уедут, и папа клялся и успокаивал. Недавно ему попалась книга неизвестного автора, довольно забавная, но в целом ничего особенного. Дело там происходило в каком-то российском городке в наши дни, и все было так же, как у всех, однако Шура почувствовал, что этот автор воспринимает жизнь по-другому, не по-московски.

– Чушь, какая-то, – сказал Борцов, – а как насчет Драйзера, Фолкнера, Хемингуэя. Тоже не москвичи, между прочим. Что ж, их не читать?

Но Шура знал, что тот его понял.

– А если бы тебе предложили жить за границей?

Шура вздрогнул. Сказал нарочито весело:

– За границу ты сама поедешь.

Марина засмеялась:

– Никуда я от тебя не поеду. Я только с тобой могу.

В каньоне было прохладно, здесь он отдыхал от одуряющей июльской жары. Дома кондиционера не было, а ставить его в чужую квартиру было как-то нелепо и дорого. До последнего времени Шура думал, что каньон – название образное, эдакое сравнение большого магазина с ущельем. Оказалось проще: каньон, в переводе с иврита, торговый центр. Шура искал подарок для Шломи, соседа-художника. Варда позвала его заранее. Велела быть обязательно. Приедет Офер, ее хайфский племянник. Он человек со связями, Шуре непременно надо с ним познакомиться. Тем более что тот прекрасно говорит по-английски. Совершенно непонятно, что покупать этим израильтянам. Книга, конечно, лучший подарок, но он не уверен, что они их читают. Картиной не удивишь. Именинник их сам рисует. Остановился на бронзовом шабатном подсвечнике. Не слишком оригинально, но вещь ему понравилась.