Читать «Вранье» онлайн - страница 107

– На высшем уровне.

Сидели в маленькой кафешке на берегу. Шуре было непривычно сидеть в этом месте и в этой компании. Когда-то он и мечтать о таком не мог, а сейчас захотелось в московскую квартиру, за круглый родительский стол. Они там всегда собирались, когда родителей не было дома.

Борцов сказал:

– А ваш Шарон молодец! Не болтает, как другие.

– В каком смысле?

– Сказал, отдаст арабам территории, – и отдает.

– А… Это да. Героическая личность. Войдет в историю.

Борцов насторожился:

– А что ты имеешь против?

– Я?

Шуре очень хотелось свернуть этот разговор, но Борцов наседал:

– Я понимаю, это неприятно. Но кто-то должен взять на себя ответственность… И к Израилю будут по-другому относиться.

– К Израилю всегда будут одинаково относиться.

Борцов воодушевился:

– Не скажи! Это же не ваша земля! Вот арабы и бесятся. А так и они присмиреют.

Шура засмеялся:

– Присмиреют они. А чья эта земля, Вадик?

Он чувствовал, что заводится и надо остановиться.

– Как чья? Почитай историю. Это исконно арабская земля.

– Это твоя история. Ты представь, что сделает Путин, если к нему однажды приедет какой-нибудь татаро-монгольский президент и скажет: «Знаешь, Путин, пятьсот лет назад район Орехова-Кокосова принадлежал нам. Так что, будь любезен, верни территорию, а то хуже будет». Знаешь, куда Путин его пошлет? Вижу, что знаешь. И будет прав, между прочим.

– Но это совсем другое.

– Нет, это то же самое. Просто то, что позволено всем, не позволено евреям. Мир, понимаешь ли, возмущен. Ну, и хрен с ним, с этим миром. Главное, чтобы евреи уважали сами себя. А добрый дяденька Шарон решил миру потрафить, вот, мол, мы какие демократичные. И ради этого выгоняет своих сограждан из их домов. Это их дома, Вадик!

Борцов покачал головой:

– Какой ты стал сионист… А вот, между прочим, Лешка Берлин крестился. У нас класс собирался в прошлом году. Я от тебя привет передал. Все спрашивали. У Лешки сын родился, и жена решила его крестить. Вот и Лешка заодно покрестился.

Шура сказал:

– Я страшно за него рад.

Борцов будто этого и ждал:

– Вот видишь, какой ты! Только себя признаешь. А чужое желание не уважаешь!

– Почему, я признаю, но уважать не могу. Извини. Вот если бы ты крестился, понял бы и разделил.

Борцов обрадовался:

– Значит, человек не может выбирать?

– Смотря что. Здесь уже за нас выбрали. Нам с Лешкой, к сожалению, не повезло. Мы родились евреями и ими умрем. Ну что теперь сделаешь?

– Знаешь, это все гордыня. Евреи тоже не идеальные. Ты же сам жаловался.

Шура вздохнул:

– Возможно. Тут своего дерьма хватает. Только с тобой я это не буду обсуждать, потому что для того, чтобы об этом говорить, нужно, раз, быть евреем, два, пожить в Израиле. Как только будешь и поживешь, приходи – обсудим.

На обратном пути Гришка спросил:

– А что же делать?

– С чем?

– Ну, со всей этой хренью, что здесь творится.

– Ой, Гриша… Это вопрос… Здесь предлагают ждать Мессию. Я пока другого выхода не вижу.

Шура посмотрел на часы. Было полпервого ночи. Страшно хотелось покурить, но он боялся разбудить Марину. Они были вдвоем в квартире. Гришка ушел к бабушке и остался ночевать. Через два дня они уезжали, а он так у нее и не погостил, и она обижалась. С Мариной они так толком и не поговорили, и он боялся этого разговора и ждал его. Он уже было решил встать, но услышал шаги в коридоре. Марина вошла в комнату и села к нему на кровать: