Читать «Смертоносный вирус «А». Кто «заразил» СССР Афганской войной» онлайн - страница 35

Приступили к выборам. Каждый голосовал за кого хотел. В итоге семь человек стали членами ЦК, четыре — кандидатами. Состоявшийся сразу после этого пленум большинством голосов избрал Нур Мохаммада Тараки первым секретарем ЦК Народно-демократической партии, а Бабрака Кармаля — его заместителем.

В два часа ночи съезд закончил работу, и делегаты — кто пешком, кто на велосипедах — отправились по своим домам.

Размышляя о судьбе партии, Бабрак в очередной раз вспомнил о том, что уже тогда, на учредительном съезде, обозначились первые трещинки в «монолите партийного единства». Так, Джаджи — тот самый, кто был председателем съезда, — не обнаружив себя в числе членов ЦК, настолько обиделся, что на другой день покинул их ряды. Трех человек — а именно Кармаля, Тараки и Бадахши — некоторые делегаты заподозрили в «двойном голосовании»: не только за других, но и за себя.

Эти трещинки быстро множились, расползались во все стороны. И в итоге образовали глубокую пропасть, надвое расколовшую партию. Кармаль вспомнил, что с самого начала возникли разногласия в вопросах стратегии и тактики. Тараки и его сторонники открыто называли себя «коммунистами». Они нацеливали партию на немедленное насильственное свержение правящего режима, а не на долгую систематическую работу с массами. Кармаль предпочитал более умеренные подходы. Не левацкие лозунги, а широкое использование легальных методов борьбы. Не насильственное свержение режима, а постепенное движение к национально-демократическим целям.

Начиная с 14 марта 1968 года, когда Бабрак Кармаль и его сторонники без участия Тараки начали издавать газету «Парчам» («Знамя»), раскол партии на две группировки оформился окончательно. И не только организационно, но и в терминах: сторонников Бабрака стали называть «парчамистами», а сторонников Тараки «халькистами» — по названию выходившей в 1965 году газеты «Хальк» (в переводе — «народ»).

Кармаль встал, прошелся по тесной камере, разминая затекшие суставы. Опять закурил.

«Зря они тогда не выбрали меня первым секретарем. Возможно, события в стране развивались бы совсем по иному. Некоторые члены ЦК и многие “кадры” партии не вышли бы из ее рядов. Не было бы более чем десятилетнего раскола. И уж никоим образом я не пустил бы в партию Хафизуллу Амина, ведь самые большие проблемы начались как раз тогда, когда он вернулся в страну после учебы в США, сошелся с Тараки, стал членом ЦК», — с грустью думал Бабрак

Любой другой политик подытожил бы такие размышления банальностью: вроде того, что «история не знает сослагательного наклонения». Любой другой. Но Бабраку пришли на ум слова, написанные иранским революционером Касеми в ночь перед расстрелом: «Наша весна прошла, прошлое прошло, и я иду вперед к своей судьбе…»