Читать «Homo commy, или Секретный проект» онлайн - страница 106

– Поймите, мы очень дружны. Члены клуба уважают руководство. Если мы, ну… прежде всего я, сориентируем их, они поддержат кандидата. Господин Мельниченко – интересный кандидат. Есть, конечно… проблемы. Ну… некоторые вспоминают про определенный период жизни кандидата. – При этом на ее лице появилось нечто игривое.

Сколько можно?! Опять об этом! Чтоб вас подняло и бросило! Чтоб вам все мозги отшибло! Черт вас дери. Григорий печально вздохнул.

– Никто не может назвать человека преступником, кроме суда, – механическим голосом завел он. – Мельниченко не был осужден. А еще на принадлежащем ему заводе ситуация наиболее благоприятная в городе, зарплата самая высокая и выплачивается в срок. Он заботится о людях.

– Да-да, вот и я говорю: заботится о людях, зарплату выплачивает, – радостно подхватила собачница. – Но, понимаете… мне легче будет агитировать, если будут факты… что он и нашему клубу помог. Изыскал, так сказать, возможность.

– В каком смысле? – поинтересовался Григорий, хотя и так всё было понятно.

– Нам бы ремонт помещения клуба провести. Мы, конечно, взносы собираем. Но этих денег не хватает. – В ее взгляде светилось нечто детское, непосредственное.

– Сколько? – деловито осведомился Григорий.

– Пятнадцать тысяч… Ну, хотя бы десять.

Он помолчал. Всё это успело надоесть. Как ему хотелось прогнать увесистую дамочку, обругав последними словами. Увы, он не имел права на скандал.

– И что вы успеете до выборов?

– Завтра же вызову рабочих. Завтра же.

– Пишите расписку на получение восьми тысяч. Больше дать не могу.

– Хорошо, пусть восемь, – поспешно выпалила она. – Пусть. Я напишу.

«Что за страна? – устало спрашивал себя Григорий. – Прибежище идиотов и сволочей. В этом ее крест…»

44

«Что за страна? – говорил себе Анатолий Николаевич. – Место бесправия. Унижения. Какой-то феодализм. Так не может продолжаться».

Его расстраивала забитость людей, всевластие начальников. Он чувствовал проявление этого в каждом зале. Присутствующие говорили и думали с оглядкой на директора. Боялись сказать лишнее. А сам директор боялся тех, кто выше. Тех, которые, в свою очередь, боялись еще более высоко стоящих. Анатолий Николаевич понимал, что симпатии к нему вынуждены скрывать, потому что КПРФ была против.

– Ты заметила, что те, кто говорил мне добрые слова, тут же оглядывались на директора? – спросил он Валентину.

– Заметила.

– Прямо-таки феодализм. Это не может продолжаться.

– А что делать? – Валентина смотрела на него радостными глазами.

– Менять сознание людей… А директор потом заискивал. Когда провожал к машине. На всякий случай. Вдруг я стану депутатом.

Он засмеялся, легко, непринужденно, а вслед за ним – Валентина.

Заснеженные поля демонстрировали свою протяженность. Перелески торчали из них небритыми пучками. Природа жила своей жизнью, далекой от людских проблем, от выборных печалей и радостей.

Дорога позволила им вернуться в город, подставляя асфальтовую поверхность. Анатолию Николаевичу предстояла встреча на большом заводе.

Уйма народа собралась в актовом зале. Человек триста, не меньше. Столько глаз было устремлено к нему. Слушали внимательно. Слова о том, что надо вернуться к Ленину, приняли аплодисментами.