Читать «Я дрался с бандеровцами» онлайн - страница 31

Они пробрались окраинами колхозных полей и стали пробираться на ферму, которую хотели сжечь. Только начали подходить, как мне один местный шепнул: «Полем идут, гады!» Я метнулся с «истребками», засели в укрытии, ждем… Вижу – точно идут! В этот раз мы били прицельно, на поражение…

В 1953 году меня перевели в областное управление Волыни. В лесу все еще оставались бандиты-одиночки, которые не хотели сдаваться: не смогли убежать за границу и имели на руках кровь. То тут, то там случались нападения на сотрудников милиции. Обнаруживались и уничтожались последние схроны. Более-менее все успокоилось лишь во второй половине 50-х годов. Кто убежал, кто был пойман и расстрелян, кого-то посадили. Можно сказать, что в 1950-е и 1960-е годы исчезли последние проявления национализма. Случались обычные грабежи и разбои, но редко и уже классифицировались как уголовные преступления.

В 1967 году меня направили в Ростов на месячную переподготовку. Там перед нами выступал начальник местного уголовного розыска: «Товарищи, вот я вам сейчас скажу, что у нас за прошедшие сутки только по одному городу Ростову было совершено 28 грабежей и преступлений различной степени тяжести. А теперь сравните со своими цифрами. Как у вас обстановка?» Я встаю и замечаю, что 28 преступлений у нас в Луцке и за год не часто случается. Вот тебе и Ростов – папа, а Одесса – мама!

Жизнь в послевоенном Луцке стала намного лучше. Город восстановили, благоустроили, содержали в порядке и чистоте. Даже приезжие прибалты нам завидовали. Зимой все улицы освещались красивыми фонарями. Как в сказке! Волыняне после войны в целом были больше настроены на работу, нежели на какие-то повстанческие действия. Недаром нас в советское время прозвали «Красная Волынь». Это сегодня город накрывает влияние «бандеровщины» из Львова и Ивано-Франковска. Жаль…

Надо отметить, что настоящих бандеровцев сейчас практически не осталось. Тех, кто воевал против советской власти с оружием в руках, и сейчас жив, можно пересчитать по пальцам руки. Приведу вам такой пример: когда я еще служил участковым в селе Новостав, то жил у хозяина, которого порекомендовал сельсовет. Хозяин поселился в кухне, а мне отдал свою комнату. Как-то вечером разговорились… Оказалось, что его сын ушел в лес к бандитам. После разгрома банды прятался на чердаке, где был найден и осужден на 25 лет. Тогда судили строго, по законам военного времени! Выслали его в Сибирь. Потом, уже после того, как отбыл срок, он приехал домой проведать родных. Местные ему сказали, мол, возвращайся, уже можно. Но он отказался, заметив при этом, что ему и там хорошо живется. Есть работа, жена, хозяйство и северная надбавка.

На пенсию я вышел в 1977 году в звании капитана с должности начальника спецкомендатуры. С зэками воевал крепко! Они у меня не баловали. Но это уже совсем другая история.

Калинин Виталий Семенович

Интервью – Юрий Трифонов

Я родился в Крещенский день, 19 января 1931 года в деревне Ерошкино Яранского района Кировской области. К сожалению, в 2006 году моя родная деревня, так же как и тысячи других деревень и сел в России, исчезла. А ведь появилось Ерошкино еще в XIX веке. В два года у меня умерла мать; когда стукнуло семь годков, ушел из жизни отец, работавший кузнецом в колхозе. Так что остался я на собственном хозрасчете уже с семи лет. Куда деваться? Думал куда-то пойти к родственникам, но везде милиционеры останавливали и, ничего не слушая, возвращали обратно в деревню. В то время вообще было трудно свободно передвигаться, за беспризорниками особо строго следили. Определили в сельский детский дом, приходилось трудно.