Читать «Я дрался с бандеровцами» онлайн - страница 134

…Тем временем мы, пораненные, дрожали от холода. Нас прикрыли кусками палаток, снова разложили огонь. Один пошел по воду, чтоб сделать перевязку…

Пока выкопали могилу, было уже ясное утро. Меня положили боком, и я с глубокой печалью смотрела, как хоронят Ата.

Бережно сложили оторванные части тела и обвили наиболее целою палаткою. А пока заворачивали его, Орлан вытащил из кармана мундира окровавленную записную книжечку, еще один блокнотик и два кружевных платочка – памятки по Оксане. Платочки вложил назад. Тогда опустили тело в могилу…

…Похоронили, сровняв могилу с землею. Еще и листьям дубовыми притрусили, чтоб найти ее не было можно, чтоб ворог и по смерти не бесчестил тело повстанца. А во мне душа бунтовала, раздираемая болью. «И на том конец? – не могла я согласиться. – Человек отдал жизнь за других и вот так пропадет бесследно. Даже ворог не запишет о его смерти, отмечая свой успех. Никто никогда не найдет его могилы, не склонит головы над нею, не произнесет молитвы за его душу. Какая жестокая несправедливость…» Досл. перевод. – Прим. С. С.)

А вот сцену гибели Апрельской в Карпатах я сочинил. На самом деле все было по-другому, она застрелилась.

Так что всякое случалось. Некоторые завербованные агенты уходили, и их подполье прощало. Выходил такой товарищ на своих руководителей и говорил им: «Меня завербовали. Простите». Прощали-прощали, было дело…

– Орлан и Маричка – это те самые, кто переиграл вас?

– Да. Эффектная пара. Там такая любовь была. Маричка – женщина привлекательной наружности, женственная, напористая. Ее я видел не один раз, а она меня, возможно к счастью, ни разу. Потому как дама была довольно жесткая и убила бы любого оппонента не моргнув глазом. У них с Орланом родилось двое детей. Первый остался у родственников как заложник. А второго она вынужденно бросила еще младенцем. Ее как-то во время облавы в монастыре прихватила польская «безпека». Но она их обманула, удрала по крышам. Ребенка, правда, пришлось бросить. Мы его отдали на воспитание польской семье. То есть людям той нации, которую она ненавидела еще больше нас, русских…

– Вы сказали, что видели ее не один раз. Можно пару моментов?

– Ну, например, когда решили выгулять ее на пляж, чтобы она немного пришла в себя после «боротьбы». Я «загорал» в пяти метрах от нее…

– К ним тоже применили «кнут и пряник»?

– Да, в тюрьме сразу же начали «обработку». Мы рассчитывали завербовать их и забросить на Запад. Казалось, нам удалось привлечь обоих на свою сторону. Но это только казалось. Мы не смогли проконтролировать семейный сговор – а она очень тонко сыграла свою роль. Женщина, что тут скажешь! Мы тогда были уверены, что, даже если что-то пойдет не так, она в любом случае вернется к нему, к детям… А она не вернулась. Никого не выдала, но и назад не вернулась. Слишком поздно пришло понимание, что надо было выводить на Запад Орлана. Он безумно любил ее и детей, и он бы точно вернулся. Мы потом вспоминали, как она перед разлукой на негласном свидании наблюдала за старшим сыном. Не проронила ни слезинки! А вот провожавший ее муж безудержно рыдал. Хорошо еще, что мы на Западе уже имели надежный источник, который через короткое время сообщил, что американцы поверили Маричке.