Читать «Светлые силы» онлайн - страница 8

Рядом с прабабушкой мы жили у Кулагина. А перебрались в дом Добровой по той же стороне улицы уже без нее. Когда ж умерла прабабушка? Напрягаю память. Убийство Кирова. Мы у Добровой. Зато про челюскинцев слушали по радио вместе. Значит, она умерла между спасением челюскинцев и убийством Кирова. Когда пришли ее хоронить, я убежал как раз к дому Добровой, не ведая, что он станет нашим. С горочки у перекрестка глядел на толпу старушек в черном перед распахнутыми настежь воротами, на священника в золотой ризе. Ее золоту отзывались одуванчики в траве. Итак, веселая прабабушка, чьи гены (вот наше истинное наследство!), может быть, держат меня на земле, ушла в мае, когда дружно цветут одуванчики, мои любимые цветы. Счастье, что и мы с братом успели ее порадовать! Баба Саша звала меня Драгоцунчиком, а Диму Стрекотунчиком. Эти смешные прозвища, наверное, дала прабабушка.

Как же была она счастлива, слушая про челюскинцев! Все тревожатся: ведь ледокол утонул, люди на льдине стойко переносят беду, но их еще не спасли, а она рада. Чему? Теперь догадываюсь. Случись какая беда, сразу выяснялось: виноваты классовые враги, капиталистическое окружение, агенты иностранных разведок, всякие вредители. В гибели «Челюскина» можно было обвинить кого угодно. Этому бы поверили, под горячую руку пролетарской диктатуры попало бы много всякого народу…

Ничего такого не произошло. Ледокол утонул, потому что корабли иногда гибнут во льдах. А буржуйская Америка из таинственного Ванкарема на Аляске помогала нашим летчикам спасать потерпевших кораблекрушение. Летчики, чьи имена и сейчас не забыли люди моего поколения, стали первыми Героями Советского Союза. Герои летели спасать, а не бомбить! Челюскинцев во главе с бородачом-академиком Шмидтом и капитаном Ворониным и героев летчиков, засыпав их листовками, встретила ликующая Москва.

На Западе шутили, что в СССР даже катастрофу умеют превратить в национальный праздник. Но праздник состоял и в том, что несчастье оказалось просто несчастьем, а не вредительством. Спаслись не одни челюскинцы, но и многие, кого бы назначили виновными. Не подверглась испытанию та часть народа, какая поверила бы любому обвинению. Вижу, как кружатся, летя с самолетов листовки над счастливыми москвичами на улице Горького, над авто с открытым верхом, в которых едут челюскинцы. хоть знаю об этом только из черных наушников, их передает мне сияющая от восторга слепая прабабушка-дворянка. Бедствие было «нормальным», не осложненным иными мотивами. За ним, за тем праздником, могла бы прийти нормальная жизнь.