Читать «Зима в Дожливом мире» онлайн - страница 3
Александр Сергеевич Ясинский
Внезапно в дальнем углу раздался жуткий скрежет, и, волоча следом за собой паутины грязный шлейф, на середину зала выехал древний робот-проповедник. Это был простой стальной куб, начиненный ученой премудростью, на мощной, повышенной проходимости подвеске. Теперь же, неоднократно клепан, бит, местами погнут и ржав, левый трак утрачен безвозвратно, и оголившиеся колеса нещадно скребя, пропахали глубокую борозду в дощатом полу – свежий порез на кожице печенного яблока. Захрипев, динамик исторг облако пыли, вперемежку с высохшими тельцами насекомых, что-то с натугой загудело пуще прежнего, и, наконец, в застывшую аудиторию полились хриплые слова.
– Парадоксальный дуализм универсума заключается в том, что в то время как индивидуум воспринимает развитие как последовательную цепочку рождение – взросление – старение – смерть, мировые процессы движутся в противоположном направлении, то есть перетекают из грядущего в прошедшее, соответственно меняется и смысловое значение самих этих понятий, и прошлое является на самом деле будущем, что человек в силу своей искаженной ментальной направленности уразуметь не в силах. Из смерти духовной мы движемся к рождению и совершенной гармонии. А все ошибки имеют место происходить вследствие того, что слепо отрицается прошедшее, постоянно предвосхищается будущее, которое есть исток, небытие.
– Бах!
И разлетелась передняя панель робота.
– Бум! Бум! Бум! – с каждым выстрелом робот вздрагивал, из его чрева сыплются печатные платы, и течет контактная жидкость. Накренившись, он замирает. В воздухе повисает пороховая дымка.
– Бум!
Стрелявший сунул внушительный пистолет за пазуху в нательную кобуру и склонился над столом:
– Так о чем ты говорил, достопочтимый Вальдемар?
Поерзав, рассказчик прокашлялся и продолжил:
– Селенья окрест вымерли, и река сделалась несудоходной, ибо прокляты воды ее, ласкавшие Гидру, и проклятье то живо и поныне! Корабль или утлая ладья, пловец иль случайное животное, рукотворный предмет или простой опавший лист, словом, никто и ничто не может выбраться обратно, раз попав в ловушку. И суждено ему будет носиться вечно по волнам, ибо, как известно, опоясывают они весь земной шар.
Вальдемар промочил горло и заговорил вновь. Странное волнение овладело Немым. Едва ль отдавая отчет в том, что делает, он развязал суму. Левой, многофункциональной клешней он извлек дощечку, следом – грифель. Стол растекся вонючей лужей, в которой плавал оторванный от платья рукав, а стена напротив дрейфующим по течению обросшим лианами – паразитами остовом корабля, сквозь мусор и растительность проглядывали ничего не говорящие буквы «Мария Селеста». Он вновь был
