Читать «Ярцагумбу» онлайн - страница 165

– Сандра!

Меня дергает так, что мобильник выскальзывает из руки на простыни.

– Сандра! Чай будем? Ты читала эсэмэски в моем сотовом? Я же не знаю на память твой номер! Он же в телефонной книжке, на имени! Поэтому названивал весь день на свой телефон, хорошо, что хоть этот номер помню! А ты всё не брала трубку. Не слышала?

Он стоял в дверном проеме: высок, сед, худ. Он выглядел усталым. Он улыбался. В его улыбке были радость и вина.

– Ты что, выпил?

– Да, немного: друзей встретил нечаянно. Давних, питерских, учились вместе, потом по работе сталкивались, какое-то время жили рядом. Я что-то рано-рано проснулся и решил смотаться в Дой Сут Хеп, пока ты спишь. Думал, вернусь через пару часов, к завтраку. А тут так неожиданно…

Тошнотворная пустота и слабость превратили мое тело в вялую, обмякшую оболочку чего-то искромсанного, почти неживого. Душе моей уже не было больно, не было даже обидно. Я что-то отвечала и улыбалась, и потом принимала душ и засыпала, но это происходило как-то без меня, без моего участия и даже, кажется, без моего присутствия. Если такое можно представить.

Свой страх любят – отсюда страшные истории о страшных страданиях, необходимых для доказательства веры. Любят читать про пытки, самобичевание, сожжения, львов, терзающих плоть, жаровни, на которых бросали детей. Вера, Надежда, Любовь. Страстотерпицы, мученицы святы, потому что их Бог – мученик. Страдание есть духовность, высшая форма земной жизни. Любовь к страданию и боязнь его. Страх. Всё – страх. Страх силен. Страх божий. Во имя этого страха строятся великие памятники культуры во всех уголках планеты. В каждом – своему, единственно верному, правильному Богу.

Страх – созидатель. Религия – самовыражение страха, его лицо, его всепобеждающая сила. Нет ничего мощнее страха. Страх перед болью. Страх потери. Страх перед высшим, решающим началом. Страх перед смертью. Постоянна, потому что необходима, попытка этот страх умерить – оправдать смерть. Катализатор – страх. Из страха молятся. Веруют, созидают. Из страха перед мучениями рвутся в Нирвану.

Немного позже появился Влад, так, оказалось, зовут загорелого ретритчика с серьгами в ушах. Мы столкнулись с ним у овощного лотка:

– Курупита, ты тоже любишь манго?

– А кто ж его не любит? Ты знаешь таких?

– Пожалуй, нет, но это же возможно? – Трезвый он казался каким-то незащищенным, то часто моргал, сдвигая на кончик носа темные очки с маленькими стеклами в совершенно круглой оправе, то перемещал их на переносицу и тогда принимался усиленно оглаживать свое блестяще выбритое темя, покусывал сгиб указательного пальца, делал много других лишних движений и наталкивал на мысль о том, что и красавцы могут быть неуверенными в себе. А может, это была такая форма кокетства. Из жалости, или реальной симпатии, но я согласилась выпить с ним чашку кофе и поболтать. Сидя в удобном тиковом кресле из невыровненного куска дерева он шевелил пальцами ноги, перекинутой под прямым углом через колено, демонстрируя ухоженные ногти, рассказывал о том, как нанялся на неделю ухаживать за слонами, которых показывают туристам в селении неподалеку, и как таец-хозяин не выплатил ему за труд денег.