Читать «Шкатулка, полная любви» онлайн - страница 8

Так и сегодня: на полутемной лестнице, полной цветочных ароматов, их снова бросило друг к другу, но стоило тяжелой дубовой двери скрипнуть у них за спиной, как они зашагали в разные стороны.

И лишь когда Томаш ступил на приземистый мост, он оглянулся. Никола шла, на полголовы возвышаясь над окружающими, — ее фигура показалась ему пронзительно одинокой. Но Томаша не тянуло догнать ее и прижать к себе — он слишком устал…

Сегодня, взглянув на Николу мельком, он заметил, как две тонкие морщинки поползли от носа по лбу этой маленькой женщины. И он почувствовал, что теперь не она дарит ему свою юность, а он влечет ее к увяданию: Никола переступила порог, за которым прекрасная птица превратилась в женщину. Но не женственность была нужна ему…

А еще он не хотел больше преодолевать течение времени, тревожить свою достойную жизнь, выпрашивая у нее свободный час — чтобы заполнить его Николой. Она больше не была для него трогательными каникулами.

Он отвернулся, облегченно вздохнув, — и замер. На другом конце моста стояла Божена и смотрела на него.

Глава 3

Вчера еще Прага мокла и кашляла под дождем, а с утра Божену разбудило солнце — она выгнулась ему навстречу и застыла на волне из кружев и тонкого батиста. Но лишь на мгновение — новый день уже захватил ее. Божена любила окунаться в солнечные дни с головой, легкомысленно отдаваясь томлению теплых лучей.

Она потянула носом — привычка, так смешившая Томаша. «Ах, Томаш, ленивец! Он проспал наш утренний кофе!»

Подцепив носком ноги тапок, она попрыгала в поисках второго, заглянула под кровать — тот белел в глубине.

— Опять ты, Холичек, воруешь тапочки? — Словно отвечая ей, кролик выглянул из комнаты Томаша и виновато опустил одно ухо. — Ах вы еще и заодно!

Божена фурией бросилась к пушистому комочку и ласково потормошила его, взяла на руки и шагнула к Томашу. В его комнате был полумрак. Божена прищурилась — Томаша не было. Она, шлепая босыми ногами, вышла в коридор и направилась на кухню. В последнее время он часто задерживался в мастерской, и она оставляла ему ужин в судке. Возвращаясь, он не будил ее — они встречались утром за кофе и вместе шли в мастерскую.

Божена открыла холодильник — он уютно осветил скопище ее кулинарных причуд, и Холичек радостно заерзал у нее на руках. Ужин цел. Словно непрочитанная с вечера записка.

Божена достала морковку и отдала ее кролику, присела на плетеный высокий стул напротив барной стойки и плеснула себе в бокал немного вермута. Затем встала за соком и льдом, но, снова увидев судок, взяла трубку и набрала мастерскую. Никто не ответил. С каждым новым гудком она все больше сердилась на Томаша — и беспокоилась.

Прервав наконец телефонную мороку, вернулась за стойку. Теперь тишину нарушало лишь мерное похрустывание — Холичек мирно завтракал.

Божена не глядя протянула руку к бокалу, глотнула. Вермут обжег ей горло, и внутри потеплело.

Тогда она вспомнила, что Томаш говорил о какой‑то срочной работе — он ожидал заказчика вчера вечером, когда она уходила домой. «Наверно, дождался и остался работать, а под утро заснул». Она окинула себя взглядом и, заметив, что сидит за стойкой в пижаме, улыбнулась: «Видел бы Томаш».