Читать «Шкатулка, полная любви» онлайн - страница 71

Томаш был уверен, что Арлекино снова станет досаждать ему своими дерзостями, и заранее решил не обращать на него никакого внимания. Но вопреки его ожиданию по‑мальчишески стройный Арлекино сразу же принялся молча толкать гондолу по рябой от ветра воде канала. Его на вид не слишком сильные руки действовали удивительно ловко, и гондола, плавно покачиваясь, быстро заскользила вперед.

Они плыли куда‑то в сторону мола — Томаш узнавал дома и мосты, под которыми проплывал вчера вечером, добираясь до гостиницы. Стараясь не думать о предстоящем вечере, не сулящем ему ничего определенного, он оглядывался по сторонам.

Они свернули и поплыли по каналу, который был намного шире предыдущего. Ветер теперь дул в лицо, и гондола передвигалась медленно. Судя по тому, что людей в масках вокруг становилось все больше, они приближались к сердцу карнавала — площади Сан‑Марко.

«Интересно будет посмотреть, как Божена нарядилась сама. Надо спросить у нее при встрече, зачем ей понадобился этот странный шут, — неужели она меня боится? И хотел бы я знать, почему он так хорошо говорит по‑чешски? А спрошу‑ка я его об этом опять — похоже, он уже и сам устал дерзить: может, объяснит мне хоть что‑нибудь толком». И Томаш, снова перебравшись на лакированную скамейку, заговорил со своим гондольером, сосредоточенно лавировавшим среди других лодок, которых, чем ближе они подплывали к площади, становилось все больше:

— Скажите, достопочтенный сеньор Арлекино, вы умеете свободно шутить на всех языках или только по‑чешски и по‑итальянски?

— Evviva Томаш! — радостно отозвался гребец, не отвлекаясь от оживленного движения.

— Да здравствую я? И это все, что вы можете мне сказать? В баре вы были куда разговорчивее!

Объясняя поведение своего спутника тем, что тот, видимо, понял, что несколько переиграл за столом, а теперь пошел на попятную и предлагает молчаливую мировую, Томаш вновь расхрабрился и, ни на минуту не умолкая, стал многословно возмущаться тем, как приняла его Венеция, как поступает с ним второй день Божена, а в конце даже добавил, что и сам еще не решил, пойдет ли на площадь или же отправится прямо на пристань, чтобы заказать себе обратный билет.

Арлекино продолжал как‑то подозрительно помалкивать, лишь один раз чихнул во весь голос — и Томашу показалось, что это чихнула женщина. Он даже завертел головой, ища, кто бы это мог быть еще, но на этот раз ни одной гондолы поблизости не оказалось. Решив, что ошибся, Томаш продолжил свой монолог, а Арлекино, стоя за его спиной и сосредоточенно глядя на высокий острый нос гондолы, который будто бы парил над водой, тихо бормотал что‑то себе под нос, в такт взмахам весла. Наконец они вышли на простор Большого канала и, двигаясь между двумя рядами дворцов, вскоре приблизились к молу.