Читать «Шкатулка, полная любви» онлайн - страница 131

Божена всегда работала так: сначала представляла свое будущее изделие во всех подробностях и ракурсах, а потом думала, каким способом можно достичь желаемого результата. И никаких спасительных рецептов тут быть не могло — каждый раз приходилось изобретать что‑то новое. Она переняла эту технику импровизации у старого Америго, следя в детстве за тем, как он работает, и слушая, что он при этом говорит: а Америго всегда был, в отличие от нее, достаточно говорлив… И уже тогда старый мастер заложил основы ее будущих ослепительных успехов, тех успехов, секрет которых потом пытались разгадать многие, в том числе Томаш. Сколько он ни пытал ее, сколько ни наблюдал за ее работой — так и не смог понять, почему Божена, обходясь без единого эскиза, всегда так точна в своих расчетах и выбирает оптимальный способ для достижения цели. Не то чтобы Божена что‑то скрывала от него… Скорее, она просто понимала: если Томаш не постиг этого, учась у самого Америго, ее слова уже не объяснят ему ничего.

…Томаша она теперь вспоминала редко, лишь в связи с работой. За год, проведенный в Праге после прошлогоднего карнавала, Божена почти не виделась с ним. Вернувшись тогда из Венеции, она забрала свои вещи, переселила Холичека к Николе и ушла, оставив Томашу квартиру вместе с воспоминаниями об их прошлом. Только изредка до нее доходили слухи, что его видели в каких‑то компаниях — и все время с разными женщинами. Божена подозревала, что ему вешаются на шею его постоянные клиентки: раньше, когда в мастерской рядом с Томашем сидела Божена, они были вынуждены сдерживаться — теперь же им никто не мешал. А Томаш, теша свое мужское самолюбие, видимо, не сопротивлялся. «Интересно, сколько бесплатных заказов он уже выполнил?» — подумала тогда Божена. О том, чем заканчиваются подобные альянсы, она прекрасно знала. Случайно встречаясь с ней на выставках или просто в городе, Томаш поспешно скрывался из поля зрения. Потом, перебравшись жить в Венецию, Божена подумала, что они могут так больше и не встретиться с ним — никогда в жизни. От этой мысли становилось жутковато, и тогда она остро ощущала собственное одиночество. Но в последнее время все изменилось…

Луиджи вытеснил из ее жизни многое, в том числе и размеренный ритм существования. Божена давно ощущала себя зрелой женщиной, успевшей обрасти сонмом приятных привычек. Но сейчас ей казалось, что и тридцать лет — возраст еще не достаточный для того, чтобы хорошенько узнать саму себя.

Она с головой ушла в работу, мысли о которой переплетались в ее сознании с мыслями о Луиджи. И теперь, стараясь превзойти саму себя, она «высаживала» на золотые подушечки‑лепестки бриллиант за бриллиантом, чернила серебряный стебель, рассчитывала правильность изгиба — но самое главное оставалось еще впереди. Сложнейший механизм, позволяющий сдвигать один из лепестков лилии, ей только предстояло изобрести. Видимо, дедушка заранее знал, как это сделать, и, делая эскиз, не утруждал себя излишними подробностями на бумаге. Но Божена понимала, что и с отодвинутым лепестком перстень должен сохранять гармонию форм, плавно переходя из одного состояния в другое. В изделиях Божены совершенным было все, включая застежки и те части, что скрыты от глаз. Какой стороной ни поворачивались созданные Боженой вещи, они всегда оставались прекрасными.