Читать «Тайна Золотой долины. Повесть» онлайн - страница 86
Василий Степанович Клепов
Но тут и с другой стороны зашумели самолёты - наши истребители! Ястребки просвистели прямо над больницей, и не успел я приподняться на постели, как совсем близко где-то начался воздушный бой.
Я попросил няню погасить свет и открыть чёрные шторы, которыми делали в больнице затемнение, и увидел замечательное зрелище! То один, то другой самолёт загорался и, как огромная ракета, падал вниз. Потом сразу всё стихло, и уже не было ничего.
Няня задёрнула шторы и включила ночник. Я её поманил к себе:
- Няня, положите меня на коляску и довезите до телефона.
- Что ты, милый, какой неугомонный! - замахала она руками. - Нельзя. Сейчас спать надо.
- Я же не маленький, понимаю. Но, если надо?..
Она не соглашалась. Тогда я рассердился и сказал, что, если она не отвезёт меня сейчас же к телефону, я так начну кричать, что всех разбужу, и ей же за это от главного врача влетит. Она испугалась и привела ко мне дежурного врача. Врач выслушала меня, ни слова не говоря, подкатила к кровати коляску. Меня усадили и повезли по коридору. Открылась дверь с табличкой «Главный врач», и коляску подкатили прямо к телефону.
- Тебе набрать номер или сам наберёшь?
- Что я, больной, что ли, какой или умирающий? Конечно, сам.
Набрал наш домашний телефон, и мама сразу же взяла трубку, она не спала.
- Мам! Ты не знаешь, где это воздушный бой был?
- Да где же ты опять пропал? Обещал быть, а не идёшь.
Говорит так, будто я недавно из дома вышел, а по голосу чувствую - волнуется. Она у меня всегда такая - умеет себя в руках держать.
- Ты всё-таки скажи, мам, где же это был воздушный бой?
- Да где-то недалеко. Прасковья Ивановна говорит: над Шайтанкой.
- А-а, это хорошо, что над Шайтанкой. А что, разве Прасковья Ивановна у тебя сидит?
- У меня.
- Тогда дай ей трубку.
Мама рассердилась и велела немедленно приходить домой. Вот, чудачка, как будто я могу!
- Мам! Ты всё-таки дай трубку Прасковье Ивановне. Ведь ты со мной разговариваешь, а она же с Димкой не разговаривает и волнуется.
Мама передала трубку Димкиной матери, и я сказал ей, чтобы она о Димке не беспокоилась, что он жив и здоров и завтра придёт. Она, конечно, сразу миллион вопросов задавать стала, но я пригласил её придти завтра ко мне в больницу. Тут мама выхватила у неё трубку и испуганным голосом спросила:
- Вася, разве ты в больнице? Что с тобой, дорогой? Я сейчас же прибегу.
- Мама! Какая ты смешная, кто же тебя пустит сейчас в больницу, когда больные все спят? А обо мне не беспокойся - ногу малость оцарапал, и мне перевязку сделали. До свидания. Вот доктор с тобой хочет поговорить.
Доктор просил маму не беспокоиться: мальчик упал с машины, ничего серьёзного нет. И я услышал, как мама с досадой говорила Прасковье Ивановне:
- Опять, негодный, за машину цеплялся! Ну, сколько я его предупреждала!
Я улыбнулся.
- А теперь, доктор, везите меня спать.
Глава двадцатая
БОЛЬШОЙ ПРИЕМНЫЙ ДЕНЬ. «БЫ» МЕШАЕТ. ДОПРОС БЕЛОТЕЛОВА. ГЕНРИХ ИЛИ ПАНТЮХА?
Хирург не велел меня будить, и я проснулся только к обеду. Ему, наверно, сообщили об этом, и он пришёл в палату ещё более весёлый, чем вчера.