Читать «Мать ветров: рассказы» онлайн - страница 185

— Опять ты сегодня ел зеленые сливы, ну хорош же…

Цепко ухватив меня за шею и прижав к себе, она заставляла меня раскрыть рот и вливала в него снадобье, которое она сама готовила из фиалок, выросших на склонах гор, корней жасмина и еще каких-то трав. До чего же горьким, кислым и противным было это снадобье!.. А когда тетя Камни пыталась вылечить меня насильно, я отчаянно булькал снадобьем в горле, стараясь не глотать его. Иногда среди этих безуспешных попыток мне удавалось укусить тетю Камни за палец, но тогда мне, кроме снадобья, доставалась еще трепка. О, нет справедливости в этом мире, некому выслушать несчастного мальчика!..

Однажды, тронутый собственными мыслями о несправедливости, я решил не ходить в школу. «Будь что будет, — думал я, — что ж в конце концов, имею я право жить на этом свете, как мне нравится!» Решившись, я торопливо уложил в портфель грифельную доску, тетрадь и книги и отправился в путь. Когда наш дом скрылся за деревьями, я свернул с дороги на тропинку, которая сбегала по склону горы и шла вдоль берега реки к рисовым полям. Тропинка вела к водяным мельницам, к прохладным источникам, к зелени, вела туда, где пастухи и пастушки целыми днями пасли стада.

Я первый раз убежал из дома, поэтому и радовался и боялся; чувствовал себя как будто свободным и в то же время немного опечаленным. Я все время раздумывал над тем, куда мне спрятать свой портфель. Ходить с ним было величайшей глупостью — если бы кто-нибудь увидел меня, то немедленно отвел бы в школу или домой. Что же мне делать, куда девать их? Я спустился вниз по склону и спрятал портфель и доску под большим кустом акации. Место это заросло высокой травой, а распростертые на земле ветки какого-то стелющегося растения были покрыты яркосиними и нежнокрасными цветами, которые выглядывали из-за широких листьев, как маленькие граммофонные трубы… Вдруг я увидел хорошенькую белку и полез за ней на акацию, которая обвивалась вокруг дерева. Но белка обманула меня и скрылась где-то среди широких листьев, а я занялся разглядыванием растущих на дереве стручков, семена которых были зелеными, как изумруд, и такими же твердыми. Я сорвал несколько стручков и попробовал их есть, но они оказались очень горькими. Семечко, которое я разгрыз, было противней хинина. Разочарованный, беспрестанно отплевываясь, я слез с дерева. Моя рубашка порвалась у локтя, на штанах появились какие-то бурые пятна: я терся коленками о ствол. Ну вот, слез я с дерева, потянулся… Как скучно!

Как скучно в этом мире! В те дни я еще не был ни поэтом, ни писателем, я вообще не умел писать и читать… В те дни для меня не существовало ни прелести заката, ни нежности ветерка, ни ароматов. Цветы были только цветами, они существовали для того, чтобы их рвать; белки — для того, чтобы их ловить; бабочки — для того, чтобы бегать за ними; женщины — чтобы их кусать за пальцы, когда они вздумают поить меня противным снадобьем; мужчины — чтобы наказывать маленьких мальчиков и вести их за ухо в школу. Поэтому я со вкусом потянулся еще разок и подумал: «Ну, что ж мне теперь делать? Куда пойти?» Ни в школу, ни домой мне идти не хотелось, и я подумал, что хорошо бы перевалить через эти горы и пойти далеко-далеко, туда, где живут добрые люди, где есть принцы и принцессы, туда, где воздвигаются волшебные замки, где пери, смеясь, летают над голубыми озерами… Да, туда я и пойду!