Читать «Нога судьбы, пешки и собачонка Марсельеза» онлайн - страница 89
Александра В. Николаенко
Проснувшись, кровожадный Опоссум расправил в Анне Аркадьевне когтистые лапы и голодно зевнул.
Анна Аркадьевна шагнула к Алене Аркадьевне.
Клубок из шипящих от ненависти сестер Заблудших, привыкших делить все на своем пути, пару раз прокатился по кухне под черным прямоугольником телевизионного экрана и, легко преодолев плинтус, выкатился в тесную прихожую.
В этот несчастливый момент ничего не подозревающая Людмила Анатольевна съела у Антона Павловича ладью.
Анна Аркадьевна взвыла.
Захрипела в ответ Анне Аркадьевне Алена Аркадьевна.
Проснувшийся в Анне Аркадьевне Кровавый Опоссум душил Алену Аркадьевну вязаным мягким шарфом из ламы.
Антон Павлович в тот же страшный миг в суеверном ужасе посмотрел на жену.
Но было поздно.
Анна Аркадьевна хотела было остановиться…
Хотела, но не остановилась.
Проснувшееся в ней по зову любви кровожадное млекопитающее душило Анну Аркадьевну ослепительной ненавистью.
Задушив сестру, Анна Аркадьевна посмотрела на часы.
Было шесть вечера.
Пора было ехать на вокзал встречать любимого.
Антон Павлович и Людмила Анатольевна вздрогнули и тоже посмотрели на часы.
Кукушка прокуковала шесть.
Анна Аркадьевна проволокла сестру по тесной прихожей и заперла в шкаф на ключ.
В прихожей сделалось не так тесно.
Такая вот нехорошая вышла история.
Вот к чему приводит вечная необходимость делиться, стесненные жилищные и материальные обстоятельства, шахматы, телевидение и любовь.
Ах, ах, ах…
Глава 10
Последнее танго
У Антона Павловича что-то болело и дребезжало.
Но что могло болеть и дребезжать у этого злого, больного и старого людоеда?
Наверное, ничего.
Однако все равно болело и дребезжало, и от этого дребезжания Антону Павловичу было тесно и душно. На обоях рисовались неприятные картины, потягивал зуб, и снилось плохое.
Днем Антону Павловичу приснилось что-то хорошее, но Антон Павлович, проснувшись, тут же забыл, что это было, и сколько ни пытался вспомнить, ему, как нарочно, вспоминалось одно плохое.
Антон Павлович вышел на балкон и посмотрел на звезды.
Звезд не было.
Тихо накрапывал дождь. Летняя ночь болезненно пахла детством. Желтые круги фонарей дрожали в асбестовых лужах.
Антону Павловичу вдруг с пронзительной четкостью вспомнился тот майский солнечный день, когда он плюнул в Льва Борисовича. И ему стало не по себе как-то, и жутко за себя перед критиком, и совестно перед ним.
Антону Павловичу захотелось вернуть тот день и попросить у Льва Борисовича прощения.
Но Лев Борисович по-прежнему валялся за диванным валиком.
Лев Борисович валялся за валиком и, наверное, винил Антона Павловича в своей кончине.
«Но я не виноват… Это было так… Случайное совпадение… а в сущности, глупый и извинительный пустяк…» – объяснял себе Антон Павлович, но тоска не хотела оставлять его, и дергала за щеку, и холодным, узеньким коготком щекотала под ребрами.