Читать «Белая церковь. Мосты» онлайн - страница 73

Глубоко верующий фельдмаршал долго расхаживал по молельне, стараясь привести в соответствие христианские догмы с интересами своего отечества. Нет, благодать — это свято, это трогать невозможно.

— Ах как он мне сегодня нужен, этот старец, с его огромным авторитетом, с его умом, с его близостью к патриарху… Послушайте, — осенило Потемкина вдруг, — а может, он на нас обижен? Может, мы ему чего-то недодали? Держава мы щедрая, а у щедрых одна забота — кому-то можешь недодать…

— Недодать ему немудрено, поскольку он вообще ничего не берет.

— Если не берет мирское, закажите церковное. Позолоченное Евангелие, пастырский крест с крупными бриллиантами. Титул какой-нибудь… Привяжите его к моей армии так, чтобы это было навеки. У него есть Белый клобук?

— Какой клобук! — сказал викарий. — Его пять лет уговаривали принять сан священника. Поговаривают даже, что на Афоне он оказался потому, что бежал от священнического сана. Когда его наконец уломали, он плакал как дитя… Мне, говорит, трудно перед богом за одну свою душу держать ответ, куда мне еще и чужие грехи на себя взваливать…

— Но потом он получал милости и звания от патриарха!

— Какие милости, какие звания, когда он до сих пор не имеет права рукоположения!

— Он что, даже не архимандрит?

— Да откуда у него архимандритство!

— Попов! Немедля отправить курьера в святой Синод…

— Ваша светлость, — встревожился митрополит, — для начала надо бы получить его согласие. Представляете, в каком положении мы окажемся, если мы ему присвоим, а он возьми да выплюнь изо рта…

Потемкин прошелся еще раз по молельне.

— А давайте, — сказал он, — прижмем старика в угол! У них когда престольный праздник?

— На вознесение, — сказал викарий.

— Прекрасно. На вознесение будем и мы участвовать в празднествах. Наша армия будет представлена вами, святой отец. Вы отслужите вместе с Паисием литургию, после чего с амвона при всем соборе объявите о присвоении старцу звания архимандрита. Старику деваться будет некуда.

— Как вы считаете, сын мой? — спросил митрополит епископа.

— Это может получиться, — сказал викарий, — если делать все не торопясь…

— Торопить не будем, — сказал Потемкин, — но вас, отец викарий, как человека местного, знающего язык и обычаи, я попрошу позаботиться о том, чтобы весь цвет Молдавии, все, что еще от нее осталось, присутствовало на вознесении в Нямце. Вы что на меня так уставились? — спросил он вдруг.

— Какая-то печаль вас гложет, ваша светлость.

— Да вы что! Оглянитесь вокруг — все кипит во дворце, у меня сегодня гигантский бал!

— И все-таки я вас уже третий раз на этой неделе наблюдаю, и все время какая-то печаль гложет…

— Отец викарий, послушайте моего доброго совета, — сказал, несколько понизив голос, Потемкин. — Никогда не беритесь читать на лбу вашего начальства больше того, чем позволяет вам ваша должность.

Дверь молельни приоткрылась ровно настолько, чтобы пропустить длинный артистический нос Сарти, известного итальянского композитора, украшавшего собой и своим искусством жизнь многих европейских дворов и приглашенного к концу жизни в Россию.