Читать «Города и годы. Братья» онлайн - страница 5

И тут наш Лепендин, до этого лишь балагур-калека, внезапно поддакивает: «Я ему так и объявил: не надо, мол, нам таких, ступай с богом!»

Не бог весть что произошло с Лепендиным, но сдвиг в его дремучем сознании пусть маленький, а есть. Столкнувшись на — пороге нового мира с новыми нравственными понятиями, он уже начинает впитывать в себя революционную мораль. А Старцов? Он по-прежнему только любознательный наблюдатель на берегу… Так по-разному они входят в новую жизнь — Лепендин и Андрей.

Вновь мы встретимся с Лепендиным во время трагических событий в Семидоле. Он не то чтоб в полном смысле вожак мужиков, но один из главных, ибо к нему не раз обращаются — «Федор, объясни», «пусть скажет Федор»… Он уже начал мыслить, сознавать себя частицей человечества. Темный, неграмотный мужик из глубинки Средней России, калека, которому раньше одна дорога — в нищие, сейчас ощутил себя на стрежне потока истории, нужным людям, чует в себе просыпающуюся силу… Человек массы, разбуженный революцией, сейчас на подъеме — гражданском, нравственном… Вот тут-то, на этом взлете, в самом начале своего нового бытия он погибнет от руки фон Шенау, того самого, которого отпустит на свободу мягкосердечный Старцов… В этом смертном узле последний раз переплелись линии Старцов — Лепендин, линии отвлеченного гуманизма и новой народной судьбы… Нет, Старцов виновен не вообще, не перед каким-то отвлеченным идеалом, а перед этим калекой Лепендиным, собратом по страданиям в плену.

В свете дальнейших поисков Федина в его последующих произведениях видишь, как закономерен в первом романе этот образ человека из «нижайших низов». Писатель впредь почти всегда будет проверять своих героев, как эталоном, их соотношением с народом.

«Города и годы» — самая «не строгая» по стилю из книг Федина. В письме Горькому он самокритично признавался: «Я чувствую, что еще не исцелился от манерности в языке, еще барахтаюсь в этих литературных пеленках». И все же, при всей справедливости этого строгого суда над самим собой, нельзя не почувствовать и сегодня безмерного обаяния дерзкой вольности стиля в романе. Очень уж как-то непринужденно и страстно льется порой авторская речь, и в этой ее раскованности, «не причесанности» есть особая прелесть.

А сам роман в целом Горький высоко оценил, писал, что прочел его «в один присест», а затем «с удовольствием» еще раз, назвал книгу «интересной», написанной «чутким художником», особо похвалил автора за образ Лепендина.

Роман выдержал длительное испытание временем. Важно и то, что в нем были заложены, говоря словами самого же Федина, «зерна» замыслов его последующих книг.

Федин рассказывает, что получил новый перевод романа на испанский с выразительной обложкой: «Там изображен человек, лежащий ниц, повергнутый наземь, и его придавливают огромного масштаба песочные часы. Вот и все. И я подумал, что это очень верно выражена основная тема — это жертва эпохи, жертва времени».