Читать «Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков» онлайн - страница 93

На ступеньках крайнего в станице дома сидит наш врач Оля Жуковская. Здесь медпункт. Я чувствую, что-то произошло. Подходим.

— Ну?

— Валя в госпитале умерла. На рассвете.

Она должна была умереть, наша Валюша, Валя Ступина. Она долго болела, последние дни совсем была плоха. Расстроенные, мы идем в станицу. Куда же девался наш радостный солнечный мир?… К мокрым от росы сапогам прилипает пыль. Солнце неприятно слепит глаза. А на перекрестке дорог женщина достает из колодца воду, и пронзительно скрипит и визжит, вращаясь, ворот…

* * *

Вспоминает Марина Чечнева:

«Летать над горами трудно, особенно осенью. Нежданно-негаданно наваливается облачность, прижимая самолет к земле, вернее к горам, приходится лететь в ущельях или над разновысокими вершинами. Тут каждый незначительный поворот, малейшее снижение грозит катастрофой, к тому же вблизи горных склонов возникают восходящие и нисходящие потоки воздуха, которые властно подхватывают машину. В таких случаях от летчика требуются недюжинные хладнокровие и мастерство, чтобы удержаться на нужной высоте.

В мирное время многие из тех полетов, которые мы выполняли осенними ночами 1942 года, считались невозможными. Но на войне человеческие возможности неизмеримо возрастают. Поэтому мы работали и в дождь, и при низкой облачности, с каждым полетом становясь только опытнее, увереннее.

Это были «ночи-максимум», когда мы находились в воздухе по восемь-девять часов подряд. После трех-четырех вылетов глаза закрывались сами собой. Пока штурман ходила на КП докладывать о полете, летчица несколько минут спала в кабине, а вооруженцы тем временем подвешивали бомбы, механики заправляли самолет бензином и маслом. Возвращалась штурман, и летчица просыпалась…

«Ночи-максимум» доставались нам огромным напряжением физических и душевных сил, и когда занимался рассвет, мы, еле передвигая ноги, шли в столовую, мечтая скорее позавтракать и заснуть. За завтраком нам давали немного вина, которое полагалось летчикам после боевой работы. Но все равно сон был тревожным — снились прожектора и зенитки, у некоторых держалась стойкая бессонница…»

* * *

Летом 1942 года со штурманом Галей Докутович произошел несчастный случай. Вернувшись с боевого задания, пока техники латали пробоины на самолете, она прилегла в траву недалеко от своего По-2. Тяжелый бензозаправщик спешил на старт, и шофер не заметил девушку. У Гали был поврежден позвоночник. Госпиталь… И снова — полеты.

* * *

Из дневника Гали:

«6/8 1942 — Я в госпитале. Да еще бог знает где — в Махачкале. Сначала пластом лежала, да и теперь лежу, не двигаясь. Но сегодня обняла за шею двух нянь, встала на ноги. Голова закружилась-закружилась, и когда я легла на койку, мне показалось, что целый день работала и устала смертельно.

16/8 1942 — Еду на пароходе по морю. Лежу где-то почти в трюме. В открытый иллюминатор вижу серый Каспий. Жарко. Здесь едет сразу сто тридцать раненых… Встала с постели, пробралась на палубу. И на виду у всех осрамилась: упала в обморок первый раз в жизни.

24/8 1942 — Ашхабад почти совсем европейский город. В госпитале лежать еще больше месяца.

20/12 1942 — Я снова у себя в части. Не знаю, принимают ли кого-нибудь лучше, чем встретили меня девчата. Родная семья! Свой шестимесячный отпуск я спрятала в карман. После войны буду отдыхать, поправляться».