Читать «Нас называли ночными ведьмами. Так воевал женский 46-й гвардейский полк ночных бомбардировщиков» онлайн - страница 72

Крутова Женя и Саликова Лена — сгорели над «Голубой линией» 1 августа 1943 г.

Белкина Паша и Фролова Тамара — сбиты в 1943 г., Кубань

Масленникова Люда — погибла при бомбежке, 1943 г.

Володина Таисия и Бондарева Аня — потеряли ориентировку, Тамань, март 1944 г.

Прокофьева Панна и Руднева Женя — сгорели над Керчью 9 апреля 1944 г.

Варакина Люба — погибла на аэродроме в другом полку в 1944 г.

Макарова Таня и Белик Вера — сгорели в Польше 29 августа 1944 г.

Санфирова Леля — подорвалась на мине после прыжка с горящего самолета 13 декабря 1944 г., Польша

Колокольникова Аня — разбилась на мотоцикле, 1945 г., Германия

После войны, когда полк уже был расформирован и мы вернулись в Москву, нас мучила мысль о погибших девушках. Да, мы видели горящие самолеты и понимали, что экипажи вряд ли могли остаться в живых. А все же? Не попали ли они в руки врагов, не лежали ли их трупы на обгоревшей нашей земле?

Так горько было писать родным: «пропала без вести». Тогда собрали мы деньги на поездку на Кубань для Рачкович Евдокии Яковлевны, и она поехала по местам, где были сбиты наши самолеты…

Однополчане собрались в клубе МГУ, и Дуся рассказала нам, как она была в поселках, над которыми горели машины, и нашла могилы девушек.

Трудно представить себе это, но вблизи передовой линии люди, которые жили там, на оккупированной территории, вытаскивали из-под обломков тела погибших и хоронили их. Рачкова помогла восстановить все имена.

В поселке Красном стоит памятник десяти девушкам, похороненным в братской могиле, — 8 сгоревшим в ночь на 1 августа и сбитым раннее Белкиной и Фроловой. Могли теперь и родные приехать и навестить могилу…

После собрания все пошли по домам, а я с Рачкевич села на скамеечку в парке. Было темно. Фонари слабо освещали наши лица. И я сказала: «Знаешь, Дуся, мы не очень дружили с тобой во время войны, разные мы люди, а теперь я хочу признаться, что мое отношение к тебе резко изменилось. Ты сделала святое дело, я уважаю тебя и благодарю за это». И она обняла меня. «Спасибо. А я ведь даже как-то побаивалась тебя в войну»…

И вот нет у нас в полку «без вести пропавших», а то ведь ходили слухи, что была девушка наша в каком-то из немецких концлагерей.

Я уже писала, что до 1944 года летали мы без парашютов, да кто же и когда летал с парашютами на таких самолетах? Если сбивали над нашей территорией, то летчик, часто даже раненный, ухитрялся сесть на вынужденную, а если на той стороне, то лучше смерть, чем плен…

Сейчас нам кажется, что это было ошибкой командования и нашей тоже. Людей обрекали на смерть, не оставляя им надежды избежать плена, сесть на парашюте на нейтральной полосе, даже на вражеской территории, выйти к нам, остаться в живых, а не гореть вместе со своим самолетом. Вышли же Санфирова с Гашевой с вражеской стороны на Тамани… С другой стороны, сгорели Таня Макарова и Вера Белик над нашей территорией…

Когда мы прибыли на фронт, нас было 115, четырех похоронили в Энгельсе, 9 человек ушло из полка по разным причинам: ликвидировали должности комиссаров эскадрилий, перевели на партийную работу, по состоянию здоровья.