Читать «Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти» онлайн - страница 243

Итак, с этих пор Дюрас идет по жизни рядом с верным спутником. Она принимает невыносимость и очарование их отношений, их тайну, потому что теперь на собственном опыте знает, что любовь возможна и без телесной близости и что, даже если эта близость невозможна, бывают дни, когда «любовь становится полоской света в темноте». И знает, что может настать день, когда любовь проявится полностью. Раскроется неожиданно и окажется огромной.

Последующие годы, когда любовь и близость двоих то озарялись светом, то покрывались тенью, были для писательницы временем напряженного творчества. Дюрас продолжала двигаться вперед по пути, который уже давно начертила для себя, но теперь готова идти по нему до конца. Как автор книг она уже известна всем и получила полное – «мировое», как она скажет позже – признание. У Яна были часы славы. Иногда он чувствовал себя носителем силы, которая без его ведома таинственным образом зажгла в писательнице творческий огонь, – искрой, от которой загорелся пожар.

Их видят вместе в Трувиле и Париже, в Нофле и за пределами Франции, например во время «исторической» поездки Дюрас в Канаду, где ее принимали в культурных центрах и университетах. Ян следует за ней как тень, никогда с ней не расстается, но так незаметен, что почти кажется, будто его нет. В 1987 году, в книге «Материальная жизнь», Дюрас дает объяснения по поводу своих отношений с Яном, и настойчивость, с которой она это делает, свидетельствует о том, какой ужас и какую тревогу вызывала в ней эта история. «В шестьдесят пять лет, – говорит она Жерому Божуру, – у меня случилась эта история с Я. А., гомосексуалистом. Несомненно, она – самое неожиданное, что произошло в этот последний период моей жизни, самое ужасное, самое тревожное». Она задает себе вопрос об опасности, которую создала для себя, написав «Голубые глаза, черные волосы». Это был поиск правды, она должна была сделать это, чтобы достичь предела своей искренности, предела справедливости, рискуя погубить себя. Это она объясняет в трагической развязке. «Здесь, – говорит она, – есть люди, которые не умеют любить и которые переживают любовь. Но это слово не появляется у них на губах, не появляется и сексуальное желание, чтобы выразить любовь, выплеснуть ее, а потом быть в состоянии болтать и пить спиртное. Нет. Одни слезы». В конце концов писательнице пришлась по душе «эта любовь», как называет их близость Ян. Дюрас понравился отказ от сексуальной близости, которой она когда-то очень дорожила, стала нравиться обратная сторона этой любви. Это был новый опыт, что-то неизвестное, и она захотела очистить его от шелухи, а потом рассказать о нем, сделать из него литературный текст. «То, что происходило каждый день, было не то, что случалось каждый день, – продолжала она. – Случалось так, что то, что не происходило, было самым важным за весь день. Когда не случалось ничего, именно это вызывало больше всего мыслей». Значит, их отношения для нее – ряд символов-отпечатков, а переживать эту любовь для нее то же, что переписывать текст буквами другого алфавита, и она собирается это сделать. Эта любовь – крик души, напряжение эротической силы, которая, возможно, мощней, чем осуществленный секс.