Читать «Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории Белого движения на Юге России» онлайн - страница 20

В возрасте десяти лет он был определен в Николаевский кадетский корпус. В ближайшем уездном городе – Елисаветграде – тоже было училище, но юнкерское. Кавалерийским оно стало только в 1902 году. Родные юного Ивана, наверняка заботясь о его последующей карьере, отправили мальчика в одно из самых перспективных столичных училищ, через которое прошли и многие из них.

Николаевским кадетам разрешалось иметь лакеев, носить шашку и заниматься верховой ездой в манеже Николаевского кавалерийского училища, куда многие из выпускников поступали после кадетского училища. В 1887 году Иван окончил корпус и стал юнкером этого училища с двухлетним курсом, однако с пропуском в один год, причина которого неизвестна. По-видимому, это было связано с семейными обстоятельствами.

Традиции этого элитарного военного учебного заведения были описаны его выпускниками – Евгением Вадимовым в эмиграции и Владимиром Сергеевичем Трубецким в среднеазиатской ссылке. Наряду с официальным уставом жизнь училища регулировала некая «славная традиция», называемая «цуком». Это обычай беспрекословного подчинения младшего курса («зверей», «скифов» и пр.) старшему («благородному корнетству»). Вадимов вспоминает «цук» как что-то забавное и необременительное для «зверей», поскольку старшим запрещалось оскорблять личное достоинство младших и исключалось рукоприкладство – за это обеим сторонам грозило немедленное изгнание из училища. Трубецкой был настроен иначе к «славной традиции». Он называл «цук» беспощадным и считал его системой издевательства старших над младшими. По его версии, «цук» якобы был введен обучавшимся в училище в 1832–1834 годах Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Вадимов же сообщал о проведенной шпорой Лермонтова по полу курительной комнаты полос, разделявшей помещение на зоны для «зверей» и для «корнетов». Всякое нарушение пространства сопровождалось окриком «Пол обвалится!». Участие в системе «цука» было добровольным. Но уклонившийся выходил в армию с клеймом «отказника» и ни в одном полку не был бы принят за своего.

Трубецкой объяснял причину столь нежного в последующем отношения выпускников училища к этой традиции тем, что тяжести первого года всегда сглаживались, и «всякий цукаемый первокурсник на второй год превращался из цукаемого в цукающего». Он также противопоставил Николаевское кавалерийское училище Пажескому корпусу, в котором процесс обучения длился девять лет, переводы из других учебных заведений не допускались, и в силу кастовости и замкнутости в нем царила, по словам Трубецкого, «особая печать утонченного благообразия и хорошего тона». Принцип «цука» был не чужд и пажам, однако там все это не выходило из рамок человеческого достоинства и строгого приличия. Впрочем, бывший паж Петр Александрович Кропоткин писал, что и в Пажеском корпусе нравственная атмосфера была отвратительной.