Читать «Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров» онлайн - страница 94

Мы можем думать, что в чем-то хорошо разбираемся, но, когда приходит время подтвердить свои слова делом, часто оказывается, что наше понимание оставляет желать лучшего.

Неизвестные незнания

Почему мы так часто заблуждаемся относительно глубины своих знаний? Не похоже, чтобы мы просто себе льстили или пытались произвести впечатление. Когда участникам эксперимента предлагали наличные деньги за честную и точную оценку своих знаний и способностей, даже значительная сумма в $100 не снижала их самоуверенности. Самоуверенность не снизилась, даже когда испытуемых заставляли подтвердить оценку своих способностей перед сверстниками, поставив их, таким образом, перед перспективой показаться высокомерным или глупым в случае завышенной самооценки.

Настоящая причина переоценивания заключается в метакогнитивном искажении. Метакогнитивные процессы – всего лишь красивое название «знаний о знании». Когда вы говорите: «Я хорошо знаю математику», или «Я легко отвлекаюсь», вы делаете метакогнитивное заключение. Но оказывается, думать о своем мышлении бывает так же сложно, как укусить себя за локоть. Наша способность правильно оценивать, действительно ли мы что-то знаем, и, в частности, понимать, насколько многого мы не знаем, имеет свои ограничения. Бывший министр обороны США Дональд Рамсфелд охарактеризовал эту проблему в своей известной фразе:

Как известно, существует то, о чем мы знаем, и мы это опознаем как известное нам. Также мы знаем, что существует не известное нам, иначе говоря, про это мы знаем то, что мы этого не знаем. Но есть еще и нечто неизвестное, о чьем существовании мы даже не догадываемся. ‹…› Эта последняя категория, как правило, самая сложная.

Формулировки Рамсфелда могут свернуть ваш мозг в трубочку (и за это он получил нагоняй от привередливых лингвистов), но, по существу, он говорит о важных вещах. Давайте рассмотрим каждую категорию. «Известные знания» – это просто. Как называется столица Англии? Я знаю ответ: Лондон. Когда я прочитал вопрос, мой мозг как будто превратился в мысленную поисковую систему и выдал ответ. «Известные незнания» тоже не вызывает проблем. Как называется столица Намибии? Я не знаю. Но я знаю, что я не знаю. После нажатия кнопки поиска выводится пустая страница и сообщение «Искомый документ не найден». Леон Розенблит обнаружил, что, когда дело касается таких простых вопросов, как столицы мира, нам не свойственно переоценивать свои знания. Мы либо знаем ответ, либо нет. Мы легко различаем эти две ситуации. Мы воспринимаем известные неизвестности как маленький пробел в наших знаниях, ожидающий заполнения. (Благодаря значительно более мощному поисковику я свой заполнил: столица Намибии – Виндхук.)

Но в то же время существуют и неизвестные незнания. Это уже хитрее. Они как интеллектуальное слепое пятно, а наш мозг любит заполнять «слепые пятна». Как обнаружили Ребекка Лоусон, Леон Розенблит и другие, мы особенно предрасположены к такой слепоте, когда речь заходит о физических явлениях и устройствах, например о землетрясениях и велосипедах, а также сложных структурах, таких как юриспруденция или политика. Розенблит объясняет, что проблема в том, что большинство из нас не веломеханики и не политологи, но все мы сталкиваемся с какими-то поверхностными характеристиками велосипедов и политики. Эта кучка поверхностных знаний может привести нас к беде, поскольку, чтобы распознать, насколько много о чем-либо мы не знаем, нужно обладать чуть большей компетентностью. Без нее сложно понять, где лишь капля знаний, а где море.