Читать «Недоверчивые умы. Чем нас привлекают теории заговоров» онлайн - страница 87

Непредубежденные умы

Открытость опыту – одна из пяти фундаментальных черт, составляющих так называемую «большую пятерку», которая характеризует личность. Другие черты – добросовестность, экстраверсия, доброжелательность и невротизм. Можно легко запомнить по тому, что первые буквы названий образуют слово OCEAN. В некоторых исследованиях было обнаружено, что чем выше показатель открытости у человека, тем с большей вероятностью он верит в теории заговора. Однако эта связь была слабой, и в ряде работ не удалось воспроизвести похожие результаты. Итак, вопрос о связи конспирологического мышления и открытости опыту еще не решен, но если она и существует, то, скорее всего, небольшая. (Надеюсь вы не испытываете беспокойства по поводу такого неутешительно неопределенного положения дел.)

Существует несколько составляющих открытости опыту. Сюда относятся развитое воображение, любовь к приключениям, эмоциональная отзывчивость, любопытство, понимание искусства. Не обязательно соответствовать всем этим параметрам, чтобы иметь высокий уровень открытости. Вы можете любить путешествовать по новым странам, но не обращать внимания на поэзию. Во всяком случае, у всех этих характеристик мало общего с верой в конспирологические теории. Скорее, конспирологические теории связаны с еще двумя характеристиками открытости – презрительным отношением к общепринятым представлениям и восприимчивостью к нетрадиционным взглядам. Это предположение возникло из исследований, в которых определяли, во что еще склоны верить конспирологи. Была выявлена устойчивая зависимость. Чем сильнее кто-то ведется на теории заговора, тем с большей вероятностью он будет соглашаться с целым рядом нетрадиционных суждений.

Группа психологов под руководством Эмилио Лобато провела одно из самых обширных исследований в этой области. Лобато с коллегами предложили студентам колледжа утверждения трех типов: про теории заговора, про лженауку и про сверхъестественное. Студенты оценивали свою веру в то или иное утверждение, а затем по их ответам отдельно высчитывали значение для каждого типа утверждений. Выяснилось, что все три были связаны. Обычно чем выше было одно из значений, тем выше были и два других. Люди, соглашавшиеся с псевдонаучным мнением, что гомеопатия может вылечить серьезные болезни, с большей вероятностью верили, что существуют сверхъестественные экстрасенсорные способности, а убийство Кеннеди было заговором. Точно так же те, кто верил, что Элвис жив, верили и в существование приведений и в то, что мы используем наш мозг всего на 10 %. Если кто-то был настроен скептически по отношению к конспирологическим теориям, ему или ей также было свойственно сомневаться и в лженауке, и в паранормальных силах.

Другие исследования добавили дополнительные кусочки к этому лоскутному одеялу из странных неортодоксальных убеждений. Во-первых, конспирологи – довольно суеверный народ. Чем сильнее кто-то из них поддерживает теории заговора, тем с большей вероятностью он или она будет опасаться черных кошек, разбитых зеркал и проходить под приставной лестницей. Во-вторых, им более свойственно подозревать, что в городских легендах вроде истории про бизнесмена, проснувшегося в ванне со льдом и без почки, есть доля правды. Конспирологи не только чаще верят в такие лженауки, как астрология и альтернативная медицина, но и чаще отвергают науку традиционную и ее достижения, например вакцинацию и генетически модифицированную пищу. А несколько исследований подтверждают то, что неожиданно открылось мне на Бильдербергском фриндж-фестивале: те, кто верит в теории заговора, с большей вероятностью увлекаются и движением нью-эйдж, для которого характерны такие разнообразные метафизические понятия, как «карма», «реинкарнация», «астральная проекция», «энергетическая медицина», и мысль о том, что весь космос – это цельная живая система.