Читать «... а, так вот и текём тут себе, да ... (или хулиганский роман в одном, но очень длинном письме про совсем краткую жизнь)» онлайн - страница 17

Основное отличие подводных мин от наземных в том, что их надо привязывать, иначе расплывутся куда попадя и будут рвать кого попало, без различия своих и чужих.

Вот их и привязывают стальными тросиками к якорькам.

Якорьки хватаются за морское дно и мины – железные шары, заполненные воздухом и взрывчаткой – всплывают, но не на поверхность, а насколько пусит длина тросиков, которую устанавливают из расчёта глубин на конкретных морских путях; где мины и дожидаются, на глубине двух-трёх метров, когда корпус проходящего по морю корабля зацепит один из детонаторов, торчащих из корпуса мины в разные стороны, наподобие детского рисунка солнца.

Благодаря своей малой осадке, тральщик проходит над минными полями не цепляясь за рожки детонаторов, а за ним под водой волочится отпущенная с кормы длинная петля толстого стального троса, который обрывает крепление к якорькам и мины всплывают на поверхность, чтобы их обезвредили, то есть заставили взорваться.

Для этого от тральщика отваливает весельная шлюпка, подходит к плавающей мине, чтобы закрепить на ней динамитную шашку с бикфордовым шнуром (и это всё не на тихом пруду, а на зыбких волнах открытого моря, где шар мины вздымается выше шлюпки, а потом проваливается под неё, норовя боднуть рогом), старшина затягивается заранее раскуренной папиросой – это не для форсу, а чтобы поджечь шнур и – все дружно налегают на вёсла.

Никто не сачкует, нужно отойти от мины подальше – её мощный заряд рассчитан рвать корпуса линейных броненосцев.

При разложении на дробные детали романтический героизм улетучивается и расчистка акваторий от минных полей начинает смахивать на работу трактора в колхозном поле – выйти в заданный квадрат и день-деньской бороздить его туда-сюда с отпущенным за кормой тросом, а назавтра – следующий квадрат.

Вобщем, героизм на тральщике бригадный и то, что отец мой остался в живых, заслуга общая – каждый хорошо делал свою часть работы.

Например, однажды в конце рабочего дня Николай Огольцов стоял у лебёдки, что втаскивала трос на корму тральщика и вдруг увидел – наматываясь на барабан, трос тянет за собою мину, тросик которой переплёлся с тральщиковым.

Останавливать лебёдку поздно – она докрутила бы по инерции.

У папы рубаха отлипла от тела, вздулась, как шерсть на зверях в минуту крайней опасности, и он до того истошно животным голосом проорал: «полный вперёд!», что капитан на мостике без раздумий подчинился – ударил по сигналу в машинное отделение; моторист, папин сменщик, тоже не подвёл – винт взбурлил воду и напор её оборвал-таки тросик привязчивой мины.

Спаслись сообща.

Через пять лет в море не осталось неизборождённых тральщиками квадратов и папу перевели на сторожевые корабли, опять-таки мотористом дизельного двигателя, у него это хорошо получалось, а ещё года через два флотская служба закончилась и его завербовали работать в «почтовом ящике».

Тогда в СССР было много секретных институтов, заводов и даже городов, и, чтобы шпионы не разгадали что где находится, у секретных объектов не было почтовых адресов, типа: область, район, город, улица; туда адресовались покороче – почтовый ящик номер такой-то, Н. Огольцову.