Читать «Плачут глухари» онлайн - страница 9

Он уже потерял надежду, когда, повернувшись, увидел его на сосне, под которой только что прошел. Глухарь не сидел, а стоял на суку, коромыслом изгибавшемся над дорогой, и, высоко подняв голову, глядел в небо. Антонов не мог понять, велик ли он, показалось, это небольшая птица, с голубя или чуть побольше. С минуту глухарь молчал, будто колеблясь, запеть или нет. Потом прошелся по суку взад и вперед, как бы пробуя его прочность, на ходу опустил крылья, щелкнул, вытянув шею, распустил веером хвост, и Антонов услышал песню, как бы пропетую специально для него. «Видит он меня? — думал Антонов. — Конечно, видит. Он же совсем рядом. Он меня не боится». Пауза, и снова: цок! цок! цок! — редко, потом все чаще, разбрызгивая хрустальный перезвон. Неловко поднимая ружье, Антонов видел, как глухарь раскидывает крылья, вытягивает шею, будто хочет клюнуть звезду. «Зачем это я? — спросил себя Антонов. — Но я мимо, не в тебя. Ты успеешь улететь. Договорились?»

«Цок-цок-цок! Чиш-чш…» Выстрел, казалось, грохотал целую минуту, и, когда смолк, Антонов услышал звуки падения. «Боже, какая громадина!» — успел подумать Антонов, слушая пугающие громоздкие звуки рушившегося тела: сначала о нижние сучья, потом глухо и тяжко о землю — хрясь!

…Распластавшись, глухарь лежал на дороге. Он был еще жив и, когда Антонов подошел, поднял голову, но сразу уронил ее.

Он был огромен. Его мощные крылья легли через всю ширину дороги. Хвост сложился и был теперь похож не на веер, а на лопату. Стеклянно сверкнул глаз, обведенный широкой бровью.

«Боже, как все просто: умереть, убить. Итак, одним нехорошим человеком стало больше. Свинья ты, Антонов. Варвар! Слышишь, как стало мертво в лесу, злодей! Но и ты хорош, старина: можно ли так увлекаться?»

Антонов поднял мертвую птицу: глухарь был ему по пояс. Громадина и красавец. Бывший солист и любовник. «Я свинья и нехристь, — подумал Антонов. — И честно признаюсь в этом. Но будем объективны, друг мой! Не кажется ли тебе, что в своей смерти в известной степени ты сам виноват?»

— С полем вас, — сказал подошедший Леонид Иванович. — Хорошо пел, яро.

— Концерт что надо, — говорил Антонов. — Настоящий артист. Карузо.

— Матерый певун. Идемте за другим. Кажись, в согре за болотом играет.

Край солнца показался над лесом, когда они добрались до согры — болотистой низины с редкими старыми соснами. Совсем рассветало, и они увидели глухаря, токовавшего на рогатой сосне с раздвоенной макушкой.

Глухарь, облитый солнцем, приседал в плавном ритме, раскидывал угольно-черные крылья, выгибал бородатую шею, распуская хвост.

— Погодьте малость, — шепнул Антонову Леонид Иванович, когда они крадучись подошли на выстрел.

Они долго любовались танцем матерого красавца, блеском его иссини-черного плаща, накинутого на плечи. Должно быть, глухарь думал, что на него смотрит целый свет. Наконец егерь кивнул, давая разрешение стрелять.

— Спугните его, Леонид Иванович, — попросил Антонов.