Читать «Меня зовут Аглая» онлайн - страница 39

– Нет у меня родины. И вообще ничего нет.

В классе стало очень тихо. Такого никто не ждал. Елена Валерьевна тоже растерялась. Она подошла к Фариду и спросила:

– Случилось что-нибудь? Тебя кто-то обидел? Может, дразнил кто-нибудь?

Фарид сел на место и разрыдался. Все вспомнили, что с самого утра он был не в себе, по математике схватил пару, хотя вообще он математику хорошо знает.

Классная сказала, что на этом урок закончен, мы продолжим тему в следующий раз, а сейчас все могут идти домой. Мы вышли из класса и стали ждать Фарида. Не могли же мы просто так уйти!

Через полчаса вышла Елена Валерьевна с Фаридом. Она коротко объяснила, что случилось. У отца Фарида на рынке сгорели все три палатки. Пожарные сказали, что скорее всего подожгли, потому что загорелось сразу со всех сторон. У отца Фарида товар в палатках всегда был свежий и дешевле, чем у остальных. Если в срок товар распродать не получалось, отец отдавал за половину или даже за треть цены. Многие бедные люди такой товар охотно покупали, и у палаток всегда толпилась очередь. А у других палаток покупателей становилось все меньше. Вот кто-то из конкурентов, наверное, и организовал поджог.

– Он честно торговал, – добавил Фарид, размазывая слезы. – Не дурил народ, как другие. Говорил, я бывший офицер, а не жулик торговый. Был бы жулик, у него бы сейчас «Мерседес» был, как у остальных, а не «девятка» старая. А теперь и ее продать придется.

Мы молчали, потрясенные. Ваня сказал, что надо заявление в полицию написать, но все его засмеяли. Какая полиция, они же заодно! Тем более, что Фаридов папа взятки давать не умел, просто старался по правилам торговать.

Утешать Фарида было бесполезно. Чем тут можно помочь? Фарид сказал, что теперь им, наверное, придется заложить квартиру, чтобы получить кредит в банке, но отец не знает, стоит ли начинать сначала, он вообще хочет все продать и уехать в деревню татарскую, откуда мама Фарида родом, там жизнь намного дешевле.

Мы молча пошли домой. Фарид так хвастался своими палатками – и на́ тебе! Как-то это ужасно несправедливо, а главное – сделать ничего нельзя.

Дома я тут же все рассказала папе и маме. Мама сказала, что доказать скорее всего ничего не удастся, потому что свидетелей наверняка не было, а если и были, то побоятся дать показания. Папа слушал молча и мрачно. Один раз хотел было что-то крикнуть, но мама молча показала глазами на меня. В конце папа спросил:

– Говоришь, он бывший военный? И торговал честно?

Я сказала про «Мерседес» и «девятку».

– Позвоню ему завтра, – сказал папа. – Нельзя дать человеку пропасть. А мне как раз снабженец нужен. Не бог весть что по деньгам, но жить можно. А потом, может, и получше что подберем.

Мама очень обрадовалась. Нельзя, чтобы люди отчаивались, сказала она, это так страшно. А если мы человеку помогли, то и нам в трудную минуту кто-нибудь поможет.

И тут я поняла, что значит гордиться родителями.

Цыганка

Возле нашей школы стала появляться цыганка. В длинной юбке, со звенящими на руках браслетами и в огромных серьгах. На ногтях у нее был ярко-красный лак, а глаза черные-черные, пронзительные такие глаза.