Читать «История казачества» онлайн - страница 612

Угроза дальнейшего наступления германцев и положение Парижа создавали исключительное беспокойство в правительстве и армии. Ответственным лицом на фронте являлся генерал Петен. Президент Республики Пуанкаре и Клемансо настаивали на наступлении, генерал Петен готовился к обороне, располагал войсковые части эшелонами оборонительных линий и смотрел на дальнейшее пессимистически.

На фронте французских армий появились несколько дивизий американцев и 400 танков, присланных англичанами.

Наступление германских армий в начале августа было остановлено, и дальнейшие военные успехи переходили на сторону противников, что привело Германию к капитуляции.

На Восточном фронте в начале декабря 1917 года, после предложения воюющим странам приступить к мирным переговорам и отказа их (в числе которых была и Германия, перенеся вину на союзников), Ульянов «по методу диалектической философии» отправил делегацию в оккупированную германцами зону – в Брест-Литовск, для мирных переговоров с делегатами Германии, Австрии, Турции и Болгарии.

Ультимативные требования отдать Германии в качестве контрибуции 250 000 квадратных верст русской территории повергли присутствующих в шок и вызвали колебания даже у большевиков, не отличавшихся патриотизмом, но Ульянов условия эти немедленно принял. Брест-Литовский мир, получивший название «похабный мир», Ульяновым был заключен, руки германцев на востоке для продолжения войны на западе были развязаны.

5 февраля германская армия на всем фронте стала продвигаться с целью оккупации территорий, отданных большевиками по мирному договору. Причем Германия в дополнение договора объявила Ульянову, что Украина должна считаться провинцией Германии, на что Ульянов тоже с готовностью согласился.

Внутри страны издавались декреты, разрушавшие все общественные организации: банки, национальную промышленность, частную собственность, земельное владение, и под видом национализации производился простой грабеж без всякого государственного руководства. Грабеж этот контролировался лишь в определении ценности национализированного. Например, банки и более ценное государственное имущество – это было достоянием правящих верхов, и рабочие и крестьяне, тем более пролетарская голытьба, в национализации этих ценностей принимать участие не могли. После проведения в жизнь лозунга «Грабь награбленное!», за границей стали появляться сначала отдельными экземплярами, а потом целым потоком различного вида ценности из награбленного русского имущества. Соблазн для международных ростовщиков открывался большой, однако открытая торговля награбленными вещами была таким вопиющим скандалом, что вызывала протест в мировом общественном мнении.