Читать «То, что вспомнилось» онлайн - страница 8

Кто-то рядом со мною говорит:

— Там недалеко еще один... Кажется, тоже дышит.

Я встаю, толпа раздается предо мною. В нескольких шагах впереди, дальше к дому Кузнеца я вижу второго:

И здесь я сразу узнаю, сразу обжигаюсь уверенностью:

— Исай!.. Оба брата...

Толпа затихает. От дома Кузнеца и аптеки Писаревского несется гул.

Откуда-то начинает продираться сквозь людские волны крестьянская лошадь, тарахтит телега, другая. Я схватываю переднюю лошадь под уздцы, из толпы мне помогают. Крестьянин, хозяин обоих упряжек, сердится, негодует, но на него со всех сторон кричат, он стаскивает с головы шапку, соскакивает с телеги: телега порожняя и на ней, на счастье, немного сена. Мы бережно кладем обоих братьев на телегу. Они, судорожно хлюпая, дышут, кровь стекает с их платья, кровь обливает меня, впитывается, застывает.

Кто-то протягивает чистый платок:

— Закройте лицо!..

Платки тянутся со всех сторон. Толпа вздыхает. В толпе истерически плачут.

Путь наш лежит к ближайшей частной, фешенебельной лечебнице врача Бергмана на 2-ой Красноармейской улице.

В лечебнице фон-Бергмана на мое требование немедленно принять раненых и вызвать врачей опрятная, сытая и важная немка с достоинством ответила мне, что заведение это чистое, что для таких случаев мест в нем нет и что нам лучше всего везти раненых в Кузнецовскую больницу.

Я помню четко и ясно, как весь налился я кровью, как одеревенел мой язык — и вместо него показался наган. Я вытащил его из-за пояса и смог сказать только:

— Носилки!..

И был чудесен этот лаконический, многоговорящий язык; немка сразу оплыла, побелела, сунулась от меня в сторону, и вслед за тем вышли санитары с удобными носилками. Раненых приняли в лечебницу.

Позже вышли они из нее уже мертвецами...

В этот день многие из нас, наверное, были невменяемы...

В этот день нас, молодежь, впервые овеяло дыхание подлинной настоящей борьбы.

Я выбежал из лечебницы фон-Бергман и, ничего не понимая, повинуясь какой-то толкающей меня силе, побежал обратно, туда, к дому Кузнеца. Я бежал, как в тумане. Я никого и ничего не видал. Я бежал — и очнулся только возле Мало-Блиновской улицы, пред сплошным рядом конных казаков, преградивших по улице Троцкого доступ к дому Кузнеца. Казаки закричали на меня, но я проскользнул между лошадьми и очутился на пустынной части улицы Троцкого, очищенной казаками и солдатами от толпы. Дальше, у Благовещенской улицы стоял тесный строй вооруженных солдат. А посредине, возле дома Кузнеца, расхаживала группа военных. Среди них я увидел грузную фигуру полициймейстера Никольского.

Я кинулся к полициймейстеру и закричал:

— Убийца!.. Это ваше дело!.. Убийца!..

В это время сквозь шеренгу солдат со стороны ул. Карла Либкнехта (Саломатовской) и Благовещенской улиц прорвалось еще несколько человек и подбежало ко мне.

— Убийца!..

Никольский оторопел. Оглянулся на своих спутников, побледнел. Он стащил фуражку со своей головы и перекрестился:

— Верьте мне... Ей-богу! Клянусь всем святым, я не виновен!.. Я не виновен! — твердил он и пятился от нас к казакам.