Читать «Провокатор» онлайн - страница 41

И остальные, как ждали, вскинулись на дежурного: Обух-Ветрянский — с недовольством, что перебили, Ахапкин — бледный, с рукой, подпиравшей подбородок, Баклей — весь взлохмаченный.

Квасницкий опомнился, вскочил в кабинет, руку к виску, рявкнул:

— Из министерства, товарищ подполковник!

Обух-Ветрянский вяло кивнул.

— Соединяйте, — потянулся Шнейдер к телефону.

Квасницкий бросился назад, схватил трубку, выдохнул:

— Подполковник Шнейдер на про!.. — и осёкся.

Голос уже другой, с кавказским акцентом гремел, грохотал внутри, не дожидаясь. Квасницкий, никогда раньше не видевший и не слышавший этого человека, с трепетом узнал его. Узнал и онемел. «Сам Берия!» — прожгла мозг мысль, и кровь ударила в голову. Это был он! Акцент, мягкое произношение с растяжкой, словно крадучись, привычка говорить и почти не слушать ответа, обрывать речь там, где и ждать не думаешь.

— …нехорошим он оказался человеком, Яков, — звучало в трубке. — Это не человек, не министр, это падаль! Спасибо тебе, ты меня предупреждал. Но тогда ему поверил, сам знаешь, не я.

— Спасибо вам, Лавр-рентий Павлович, — кричал Шнейдер. — Спасибо, что вер-рили мне и что сейчас позвонили.

Квасницкий с ужасом понял, что продолжает ещё держать в руках злосчастную трубку, но положить её или шелохнуться боялся. А голос гремел:

— Доносчиком оказалась эта сволочь. Но как удалось ему втереться в доверие нашего мудрого Иосифа Виссарионовича? Ничего. Предатель ответил за это вдвойне. Он у меня поползает за решёткой!

— Значит, Абакумова Р-рюмин оговор-рил?

— Оговорил, дорогой, конечно, оговорил. Но не будем спешить. Абакумову тоже есть за что ответить перед Иосифом Виссарионовичем. Он тоже получит сполна. А эту подлую собаку я пока отстранил от должности. Пусть полижет нам сапоги день, два. Поэтому приезжай, дорогой. Ты мне очень нужен здесь, Яков.

— У меня тут…

— Заканчивай. Будешь вести дело этого негодяя Рюмина, а с местными вредителями разберётся и твой помощник.

— Я вас понял, Лавр-рентий Павлович!

— Рад буду видеть тебя живым и здоровым в Москве. Поспешай, дорогой!

И трубку повесили. Там. Спустя две-три секунды положили её и в соседнем кабинете, Квасницкий, весь дрожа, обеими руками возложил и свою на рычажки. Отскочил от стола, словно ужаленный и застыл, прислушиваясь; дверь мирно покоилась на месте.

XVI

Чуть засветлело, в окошко стукнули. Резко. Громко. И тревожно забарабанили, заторопились.

Минин дёрнулся сначала, но сдержался, голову приподнял, прислушался. Он и глаз не сомкнул всю ночь, не раздеваясь; в гимнастёрке, перетянутой портупеей, при кобуре, в галифе и сапогах — так и пролежал на нераскрытой кровати, закинув руки за голову. Всё думал.

Из угла с сундука доносился храп Жмотова.

— Прохор! — позвал тихо Минин.

Тот не шелохнулся.

— Прохор! Пришли, похоже! — громче крикнул Минин, не вставая.

— А! Что? — вскочил тот, озираясь по сторонам, взбалмошно водя ручищами, постанывая и почёсываясь. — Ну и лежбище ты мне подсудобил, Степаныч! Медведю и тому не заснуть.

— Я слышал, как ты бодрствовал.

— Что случилось-то?