Читать «Роман моей жизни. Книга воспоминаний» онлайн - страница 2
Иероним Иеронимович Ясинский
Глава первая
1850–1854
Мое первое впечатление: я на руках; рядом — белокурая голова, и тут же черноволосая, обе показывают зубы; прямо, на поющем ящике, перед окном, вертится человечек в красной курточке.
Потом все погасло.
Я не знал, что именно я видел, но ярко запомнилась картина.
И только впоследствии, оглядываясь назад, я расчленил ее: белокурая голова — был мой отец, черноволосая — мать; они улыбались; человечек в красной курточке — мартышка, плясавшая на шарманке.
Мать изумлялась, когда я спрашивал ее, уже будучи большим мальчиком:
— Что это был за человечек?
Она возражала:
— Но тогда тебе было полтора года.
Происходило это в Харькове, где я родился 18 апреля 1850 года.
Снова проснулось мое сознание приблизительно через полгода (отец с матерью переезжали из Харькова в сельцо Подбелово, Черниговской губернии, Мглинского уезда): я на руках опять у белокурого, делавшего страшные гримасы. В ответ слышу свой пронзительный крик и звук от града шлепков, сыпавшихся на мою спину.
В комнате — полумрак. На стене такой же белокурый человек держит мальчика, широко раскрывающего рот и багрового от натуги, и шлепает его.
С потолка спускался какой-то огромный желтый паук — древняя люстра. Трясли и шлепали мальчика в зеркале. Я крайне заинтересовался и на время замолчал.
И опять все погасло. Пожалуй, года на полтора.
Начиная же с трех лет я помню себя почти бед перерыва. И незначительные куски жизни стали выпадать из моей памяти только после пятидесяти лет.
Впрочем, предметная память никогда у меня не ослабевала, а имена собственные и числа запоминались и запоминаются туго.
Чувство же личности — в ее непрерывности — началось у меня во сне.
Около четырех лет было мне, когда приснилось озеро, на котором плавали ветряные мельницы, и вместо крыльев на них были зонтики, которые складывались и распускались. Стало страшно. Я закричал, и отец взял меня к себе в постель.
А утром посадил впереди себя в седло и поскакал по гористой дороге. Направо блеснуло озеро, и я все ждал, что увижу мельницы и те же зонтики. Но, вместо фантастических мельниц, увидал водяную, с колесом, по которому с шумом бежала вода, и вертела его. Совершенно белый, точно вырезанный из мела, мужик спустился по лесенке навстречу отцу, снял меня, выпачкал мукою и принял лошадь. Я очутился с отцом в залитой солнцем комнате. Отец был ласков с мельникам и с высокой полногрудой девушкой, которая взяла меня на руки и целовала.
В первый раз я увидел разницу между собою и взрослыми: все они были такие великаны.
Когда мы прискакали домой, то и собаки тоже оказались необычайной величины. И свиньи и коровы стали необъяснимо громадны. Я начал сторониться и бояться.
