Читать «Снайперы (сборник)» онлайн - страница 84

Плотников устроил Клима в сметный отдел, и сметное дело вдруг оказалось очень интересным и ответственным. И еще тесть посоветовал, не мешкая, поступать в заочный институт: «Только не в водный, тут тебе и училища хватит. Иди на экономику, экономисты сейчас во как нужны!» И Клим сдал экзамены на вечерне-заочный факультет от Иркутского института народного хозяйства, но в самом Иркутске он побывал не скоро, сдавая контрольные и экзамены в своем городе. У Плотниковых они больше не бывали, и он стал забывать Наталью, как забыл Аню, потом Соню, только что-то щемило в душе, и иногда вдруг вспоминался ее запах – сигарет, крепких духов, женского тела.

Закончив институт, Клим не перестал бывать в нем – в спортзале, на занятия в котором его привлек Борис, бывший штангист, за последний год сильно раздавшийся вперед. В группу здоровья, как это называлось, ходили молодые ребята, выпускники вузов: инженер техотдела пароходства долговязый Валентин, мастер с судоверфи, маленький, но прыгучий Валера, снабженец судоремзавода красавец Олег; играли в футбол и волейбол, выступали иной раз единой командой против городских или ребят «с линии», и Борис, их капитан, как-то сказал после очередной и привычной победы: «Вот такой командой и будем держаться! Все посты займем: я – главный инженер в пароходстве, Клим – зам по экономике, Валентин – начальник техотдела, Валерка – начальник судового хозяйства, Олег – начальник отдела снабжения». «А кто будет начальником пароходства?» – спросил Олег. «Так в этом-то вся интрига! – ответил Борис. – Если все знать заранее – неинтересно жить!» Но Клим понимал, что никакой интриги нет, нынешний начальник пароходства Макаров сидит прочно, до пенсии ему еще долго, да и другие руководители и крупные специалисты не спешат освобождать свои посты. Так что надо спокойно работать, учиться, а там… Там видно будет.

Однажды в конце рабочего дня раздался телефонный звонок. Начальник сметного отдела, пожилой язвенник из капитанов, заулыбался, закивал, даже оторвал от стула тощий зад: «Здравствуйте, Наталья Александровна! Очень рад вас слышать! Да-да! Сейчас позову!» Повернулся к Климу сияющим лицом: «Вас, Климентий Степанович!» И не подал, а вручил ему трубку, словно почетную грамоту с занесением в личное дело. Наталья деловым тоном наказала ему после гудка подойти к мебельному магазину: «Я там книжные полки приглядела, мне нужен мужчина». Наталья соврала только наполовину. Возле дверей магазина она подхватила его под руку и потащила к дороге, словно собираясь бросить под машину. Она «голоснула», и они доехали на такси до конечной остановки трамвая, где стояли добротные кирпичные дома химкомбината. Они молчали всю дорогу, тесно прижавшись друг к другу на заднем сиденье, и, войдя в квартиру на втором этаже, так же молча обнялись в тесной прихожей. Лишь здесь она произнесла первые слова, даже не произнесла, а пропела: «Милый друг…» «…наконец-то мы вместе!» – подхватил он. – «Ты рад?» – «Безумно!» – «То ли еще будет!» …«Ну что?» – спросила Наталья. «Ты просто чудо! – искренне признался он и прошептал ей на ухо: – А я такой… неумелый, да?» Наталья резко повернулась и посмотрела на него сверху злыми глазами: «Ты что, думаешь, я направо и налево? И нам хорошо, потому что я – опытная? Да ты у меня всего второй!» «И ты – вторая», – соврал он. «А хорошо нам потому, что мы любим! И мы никому не изменяем! И перед Виталием и Надей ни в чем не виноваты!» Потом она сидела, подложив под спину подушку, и рассказывала: «Нас же с тобой, Клим, не годы разделяют, а – война. Мне в сорок первом двенадцать было, и хоть я и намыкалась, нагляделась, настрадалась, пока мы с мамой следом за папой ездили, я, как и все девчонки, мечтала о любви, кино про любовь смотрела, в артиста влюбилась, в Евгения Самойлова… А потом – война. Мама работала в госпитале, а я помогала ей. Страшное было время, тяжелое. Папу я и не видела, он то в рейсе, то на зимовках, а потом его опять посадили. Я за три года так постарела, мне казалось, я уже старше мамы. А потом, когда мы немцев погнали, все словно вздохнули полной грудью, и мне снова захотелось жить и любить. И я стала влюбляться в раненых. Я ухаживала за летчиками и за танкистами, мы разговаривали, потом они выздоравливали и возвращались на фронт, и я каждому обещала писать письма и ждать, поступали новые раненые, и я приходила к ним и приносила им радость, и сама была счастлива. А потом война кончилась, все радовались и плакали от счастья, а я плакала, потому что мне было грустно, ведь с войной кончилась и моя любовь… Я поступила в мединститут, папа снова был с нами, и он часто рассказывал о своих рейсах и зимовках, и мама стала записывать его рассказы, и получилась книжка! Я этой книжкой просто зачиталась и даже не раз подумывала перейти в речной техникум, а потом решила, что на флоте тоже нужны врачи, и я буду морским врачом. Книжка была написана просто и о простых делах – рейсах, зимовках, штормах, ледоходах, о простых людях, но мне они виделись героями, особенно – третий штурман Виталий Плотников, которого папа упоминал почти на каждой странице и все время нахваливал, какой он молодец! В моем воображении Виталий Плотников предстал в облике Евгения Самойлова, моего довоенного “любовника”, и когда я впервые увидела его, попав на папин теплоход, Виталий был именно таким: строгий, но не скучный, взрослый (он старше меня на восемь лет), в застегнутом на все пуговицы кителе с выпущенным поверх ворота свитером. Вот этот свитер поверх кителя меня просто убил. Вскоре мы поженились, и я поняла, какой Виталий хороший: заботливый, нежадный, правильный… – Наталья вздохнула: – Но не орел!» – «А я?» Наталья привлекла его к себе: «Ты – орленок! Но я из тебя сделаю орла!»