Читать «Москва Первопрестольная. История столицы от ее основания до крушения Российской империи» онлайн - страница 209
Михаил Иванович Вострышев
Отец Иоанн вошел в Москву через Калужскую заставу. В последний раз он посетил первопрестольную столицу четыре года назад, в 1913-м, еще при живой матушке-супружнице, когда ничто не предвещало кровавой бойни с германцем.
– Вот когда удосужился, прости, Господи, – горестно вздохнул отец Иоанн, крестясь на маковки Донского монастыря.
Ныне батюшку мучил страшный вопрос: а крепка ли его вера? Ни полвека назад, когда учился в духовной семинарии, ни в какой из дней долгой пастырской службы этого вопроса не возникало. Первый удар был нанесен восемь месяцев назад, когда в Страстную пятницу государь император – Божий помазанник! – добровольно отрекся от престола за себя и за сына. Отец Иоанн был смущен: можно ли поминать за службой отрекшегося? Не подложный ли, как уверяли крестьяне, напечатали в газетах манифест? Отец дьякон посоветовал по примеру соседнего села возглашать «многие лёта благоверному Временному правительству».
– Не греши, отец дьякон, – не согласился батюшка. – Эдак сатана придет к власти – и ему «многие лёта»?
– Народное правительство воцарилось, сказывают. В городах повсеместное ликование.
– А мы все же повременим.
И продолжал поминать государя императора, как поминали самодержцев и век, и два назад.
Тогда, в марте 1917-го, отец Иоанн впервые испугался, что лишился благочестия. Его не отпускала мысль, что, если так легко государь оставил данный ему Богом престол, не воссядет ли на российский трон антихрист?..
Император Николай II и наследник цесаревич Алексей Николаевич
«И когда приблизился Иисус к городу, то, смотря на него, заплакал о нем».
Плакать хотелось и отцу Иоанну. Осиротелая, словно вымершая, встретила его первопрестольная столица. Многие дома и даже церкви были изранены ружейными пулями и артиллерийскими снарядами. И чем ближе подходил батюшка к святому Кремлю, тем больше видел разрушений.
Минуло меньше недели, как в городе закончилась братоубийственная война между рабочими и юнкерами, прозванная революцией, и воцарилась новая власть. Из окон старинного барского особняка, на воротах которого трепалось красное полотнище со словами: «Смерть капиталу», неслись пьяная брань и революционная песня:
На крыше другого особняка потели двое солдат – сбивали герб Российской державы. Отец Иоанн остановился, удивившись ненужному разрушению. Наконец двуглавый орел поддался натиску штыков и рухнул вниз. Один из солдат снял военную фуражку, перекрестился и, увидев священника, рассмеялся:
– Что, отец?.. Жалеешь?.. Не жалей – нынче мировая революция!
Второй солдат тоже глянул вниз, выматерился и, надсаживая глотку нервной злобой, прохрипел товарищу:
– Чего ты с ним болтаешь – это же контра! Ему лишь бы наш хлебушек лопать! – И вниз: – Чего, старик, уставился?! А ну проходи, буржуй недорезанный!
Отец Иоанн сокрушенно покачал головой и зашагал дальше. Среднего роста, сутулый, в вылинявшей нанковой рясе, он устало брел к Кремлю, сжимая в большой крестьянской ладони дорожный посох. По разбитым окнам и выломанным дверям магазинов было ясно, что они разграблены. Некоторые улицы перегораживали окопы и частью уже разобранные баррикады. Обгорелые дома, оборванные провода, очереди хмурых обывателей с затравленными взглядами у хлебных ларьков.
