Читать «О Михаиле Булгакове и «собачьем сердце»» онлайн - страница 7

И несколькими страницами позже:

– Драть никого нельзя. На человека и на животное можно воздействовать только внушением.

Да неужели посмеет интеллигентный человек что-нибудь возразить на эти слова? Золотые слова. И произнесены они необычайно вовремя. Перед самым явлением пациентов. Читатель уже настолько расположен к Филиппу Филипповичу, что готов оказать снисхождение всякому, кто включён в сферу его бытия, если он, этот всякий, конечно, не выступает в роли обидчика героя. (Обидчики появляются в следующей сцене.)

И в самом деле, визитёры Преображенского комичны, даже мерзковаты, если говорить начистоту, но он-то здесь причём? Он врач, он помогает каждому, кто к нему обращается, он, между прочим, клятву Гиппократа давал. Он ведь не насильно превращает их в животных, вставляя им обезьяньи железы, они сами его об этом просят. Находясь на столь головокружительном верху эволюционной лестницы (такие деньги! такие деньги!), можно позволить себе и опуститься на несколько ступенек. Средства, во всяком случае, позволяют. Но главное-то, главное – выигрывает наука (в лице Преображенского), наука движется вперёд!

Правда, Шарик, лёжа на ковре, отметит мысленно: «Похабная квартирка», – и тут же добавит: «Но до чего же хорошо!» Но ты, читатель, отныне выслушиваешь шариковы мнения только для того, чтобы посмеяться. Собака для тебя уже пройденный этап и по части эволюции, и по части симпатий. Ты, как принц Гамлет, «нашёл себе магнит попритягательней». Пёс, между прочим, в сочувствии больше не нуждается. Он устроен в прекрасной квартире, жрёт в три горла, обласкан…

– Да его для опытов сюда привели!!!

Читатель высокомерно поднимает брови и парирует:

– Немалая честь для бездомного пса послужить прогрессу науки!

Вот до чего непостоянна человеческая душа – ведь ты же только что страдал вместе с ним в холодной подворотне! Поневоле прислушаешься к профессору Мечникову.

Но в сторону сантименты. Четверо обидчиков уже явились в кабинет Преображенского и требуют к себе самого пристального читательского внимания. Они представляются:

– Мы – новое домоуправление нашего дома… Я – Швондер, она – Вяземская, он – товарищ Пеструхин и Жаровкин.

Повествование вступает в новую, остро-драматическую фазу. Начинается борьба не на жизнь, а на смерть между учёным Ф. Ф. Преображенским и домкомом в лице его председателя Швондера. Последний желает принудить Преображенского разделить всеобщую кошмарную участь – стать жильцом коммунальной квартиры. Учёный отчаянно сопротивляется. В ходе их первого поединка читательская симпатия к Филиппу Филипповичу перерастает в иное чувство, горячее и сильное, в ту любовь, которой, как было сказано выше, суждено остаться без взаимности.

Во-первых, ничто так не усиливает любви, как тревога за дорогое существо, это отмечено у Овидия и у Ибн-Хазма. А у читателя есть все основания тревожиться за своего героя. Во-вторых, именно во время этой сцены читатель впервые узнаёт, что Филипп – не один из многих, пусть даже крупных учёных, а звезда первой величины. Подобное открытие никогда не охладит любовное чувство, а, напротив, подогреет его. И в-третьих, если верить Овидию и Ибн-Хазму, самый пламенный из всех видов любви – это любовь за проявленный героизм. И именно в этой сцене Филипп Филиппович совершает такой геройский поступок, что у читателя открывается рот и останавливается сердце. Учёный заявляет, что он «не любит пролетариата». Заявляет прямо ИМ в лицо. Пускай ОНИ представлены здесь всего лишь членами домкома, но мыто знаем, что за этим стоит, что олицетворяет этот домком, ведь художественное произведение, как-никак!