Читать «Шпион трех господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и герцога Виндзорского» онлайн - страница 9

Это было, как вспоминал принц, самое большое разочарование в его жизни – быть на войне и не видеть саму битву было совершенно удручающим. Он прошел через длительный период отчаяния и ненависти к себе, чувство неполноценности отразилось на его привычках в еде. Это вызвало у него мысли о самоубийстве, эта тема не раз всплывала в его жизни. В конце концов ему разрешили присоединиться к военному штабу во Франции, где ему иногда можно было находиться рядом с линией фронта. Этот опыт имел на него отрезвляющее действие, он сформировал свое видение мира: принц обвинял в пагубном поведении политиков, которые создали конфликт между немцами и англичанами, у которых, по его мнению, было много общего.

29 сентября 1915 года он присоединился к генерал-майору (позже фельдмаршалу) лорду Кавану в поездке на линию фронта в Лоос. Когда они приближались к месту, в сорока ярдах от них взорвался снаряд.

Позже он написал: «Естественно мертвые лежали непогребенными, в тех позах и местах, где они упали, и ты понимал весь ужас войны. Те мертвые тела представляли душераздирающее и отвратительное зрелище. Жестоко было погибнуть в нескольких ярдах от твоей цели после смертельного спринта длиной в 300 ярдов. Это был мой первый реальный взгляд на войну, он тронул и впечатлил меня до глубины души».

Когда они вернулись в церковь Вермеля, где он оставил свою машину и водителя, они обнаружили, что шофер принца был убит взрывом шрапнели. Этот трагический случай подчеркнул случайный характер смерти во время войны.

Принц Эдуард относился к поколению, которое преследовали ужасы Первой мировой войны, масштаб убийств оставил на них незаживающий шрам. Много лет спустя он вспоминал: «Мне стоит лишь закрыть глаза, и я вновь представляю эти ужасные обугленные поля, километры настилов в море грязи, колонны солдат, двигающихся к линии фронта, колонны солдат, двигающихся назад, их жизнелюбие исчезло, их глаза мертвы. Я помню запятнанные кровью куски формы и шотландки; на земле лежали трупы, лошади пытались выбраться из воронок, которые оставили снаряды».

Когда принц Эдуард вернулся домой, казалось, что войны, которая должна была положить конец всем войнам, вовсе не было. Жизнь его отца продолжалась в том же невозмутимом темпе; в Сэндригэме, его усадьбе в Норфолке, часы спешили на полчаса, чтобы оставить больше светлого времени суток для охоты. Когда ружья замолкали, король возился со своей обширной королевской коллекцией марок. Для монарха это было успокаивающим занятием, а для принца Уэльского все это представляло собой королевский двор, который был не просто скучным, а застрявшим в прошлом веке. Для человека, который считал себя передовым членом так называемого «Века джаза», он испытывал отвращение к будущему, состоящему из непривлекательной перспективы церемониальных посадок деревьев, встреч с людьми и занятий благотворительностью.