Читать «Сплетение судеб, лет, событий» онлайн - страница 8

С двумя взрослыми парнями из этой группы я и познакомилась благодаря Лео. Одного звали Ганс (Hans), а второго – Гейнц (Heinz). Не только имя, но и воспитание у них было немецким, и если бы не Гитлер, они продолжали бы считать себя немцами, как и многие другие евреи в Германии до прихода к власти нацистов.

Оба были социалистами, но принадлежали к разным слоям общества и обладали совершенно противоположными характерами и склонностями.

Ганс был простым рабочим, простодушным и веселым, без каких-либо комплексов и претензий. Он очень скоро нашел себе в Лиепае подходящую подругу, и хотя она разговаривала на идиш, они хорошо понимали друг друга, поженились и вместе уехали в Палестину. Могу себе представить, что они быстро приспособились к трудным условиям жизни в киббуце того времени, тем более, что они с детства привыкли к трудностям и лишениям.

Совсем другое дело – Гейнц. Это был утонченный интеллигент из обеспеченной семьи. Он не мог жить без книг, без духовной пищи. Философствование, интересные беседы, дискуссии имели для него первостепенное значение.

В письме из киббуца он описывал нам свою жизнь, низведенную, по его словам до животного состояния: работа на цитрусовой плантации от зари до зари, зверская усталость, невозможность собраться с мыслями, ночевки в холодной палатке почти во всей одежде. Чувствовалось, что он в полном отчаянии. Что с ним стало, как сложилась в дальнейшем его жизнь, я так и не узнала.

В нашей еврейской школе, кроме латышского и немецкого языков, преподавали иврит. Я хорошо знала этот язык, хотя впоследствии почти полностью забыла, за исключением отдельных слов и одной песни, запавшей в мою память в связи с печальной судьбой ее автора, молодой поэтессы, рано умершей в киббуце от туберкулеза. Эта песня полна меланхолии, и ее слова звучат в подстрочном переводе примерно так: «Ночь, тьма, крутом, крутом мычат коровы./ Будут ли у меня светлые дни, и будут ли ночи…»

Как большинство учеников моего класса, я состояла в левой сионистской организации Хашомер Хацаир, но мое участие в ней ограничивалось походами в лес и песнями у костра, полными своеобразной романтики. Для более активного участия в этой молодежной организации у меня не было ни времени, ни желания. В сущности, я не была сионисткой, да и вообще национализм был мне чужд. То, что я узнавала из книг, вызывало у меня огромное желание познавать мир, и я затруднялась бы ответить на вопрос, какая его часть или отдельно взятая страна привлекают меня больше всего.

В 1934 году мои взгляды на жизнь получили более четкие очертания. Под влиянием бесед с Гейнцом и Гансом я стала интересоваться политикой, читать газеты. В мире происходило много важных событий, находивших отклик в газетах, а также в наших беседах.

В 1934 году, в годовщину провозглашения Гитлера Рейхсканцлером, резко активизировалась деятельность его сторонников не только в Западной Европе и в Австрии, но и в Латвии, где власти были вынуждены начать судебные разбирательства деятельности фашистской организации «Перконкрустс» и ее газеты. Но все это заглохло. В мае 1934 года к власти пришел Карлис Улманис. Он совершил государственный переворот, распустил Сейм и все политические партии и установил в Латвии авторитарный режим. Местным фашистам и сторонникам Гитлера это было весьма на руку.