Читать «Прощай и будь любима» онлайн - страница 3

Валентина Петровна осторожно спросила:

– Что же ты будешь делать, как жить?

Та скороговоркой выпалила:

– Ты же знаешь, что со своим английским не пропаду! Мы что, совсем должны забыть о человеческом достоинстве?

– Нет, что ты, что ты! Правильно сделала, – без уверенности отвечала мать; она знала кое-что о частных фирмах, знала и характер дочери. И догадывалась, что сейчас та торопится, как всегда, и не стала ее задерживать – они простились.

Дождь утихал. Любимый тополь успокаивался. Сколько лет она смотрела на эти могучие ветви, то замиравшие, то пускавшиеся в буйный пляс… На ворон, облюбовавших дерево для строительства гнезд, на величавую, пышную крону… Саша тоже любил наблюдать за пышно-зеленым великаном… По стеклу стекали капли воды, оттого вид за окном казался призрачным.

Снова раздался телефонный звонок.

– Аллё-о-о!

Низкий мужской голос – она узнала бы его из сотни. Людей она забывала, а голоса – нет.

– Неужели я слышу тебя, о Рожденная под знаком Венеры!

– Добрый день, здравствуй, Кирик! – Он всегда вот так: то исчезает на годы, на месяцы, то – является, как этот дождь, и затопляет все вокруг. Она хотела спросить, откуда и куда он на этот раз.

Но звучный баритон уже опередил ее:

– Позволит ли мне навестить ее… госпожа Левашова? Или она все же изменила фамилию?

– Нет, фамилию я не меняла, – зачем?.. Заходи – раз ты появился в Москве…

– Ты все так же снисходительна к нарушителю морали? И позволяешь зайти?.. Между прочим, я уже был у твоих дверей, но… они не захотели меня впустить.

– Ты бы еще дольше не показывался! У нас теперь у всех или железные двери, или код.

– Кот? И, конечно, черный? – пошутил он.

Она назвала код и поспешила к зеркалу. Покрасила губы, подправила брови, когда-то густые, «союзные», надела сине-серое платье из тяжелого трикотажа. А он уже звонил в дверь. Тина-Валентина открыла, и ей предстали мокрый плащ-болонья, копна седоватых волос, большие близорукие глаза и насмешливая улыбка. Все тот же Кирик, такой же, как тогда, когда они виделись в последний раз.

Он вошел – и сразу мощный баритон затопил квартиру: «Скажите, девушки, подружке вашей, что я ночей не сплю, о ней мечтаю…»

Голос не только не стал слабее, он стал глубже и лишь чуть-чуть уступал Пласидо Доминго. Второй куплет гость пел, уже аккомпанируя себе на пианино. Играет Шопена, Генделя, Баха, а как поет арии Верди, Чайковского! И все это легко, беспечно, с первой ноты покоряя слушателей. Но – может небрежно бросить арию на середине фразы. Вот и сейчас – уже встал:

– Все та же итальянщина, старье… – повернулся, артистично опустился на одно колено: – Позвольте заметить, сударыня: вы все так же хороши! Имею ли я право вновь изъясниться в любви? О, эти суровые брови, эта серьезность – и нежная, детская улыбка!

– Перестань, Кирик, не надо. – За всю жизнь она так и не поняла, когда ему можно верить, когда нельзя. – Садись лучше за стол. Ешь плов, пей чай.

Легкой, птичьей походкой Кирилл быстро прошел в коридор, достал из кармана видавшего виды плаща бутылку вина. Тина посмотрела на обтрепанные брюки, старенькую ковбойку – неужели все так же беден? Заметила, что слегка пьян. Сердце невольно сжалось.