Читать «Прощай и будь любима» онлайн - страница 21
Адель Ивановна Алексеева
Протянув руку, она перевернула песочные часы, шкатулку спрятала в ящик и заперла. Валя поняла: разговор окончен. Поцеловала мать и удалилась.
Вернувшись к себе, открыла учебник истории (по совету Саши она поступила на вечерний в полиграфический институт), но еще целый час предавалась размышлениям и не перевернула ни одной страницы. Что будет, если они встретятся, Виктор и Саша?.. Она сошьет себе юбку-клеш, наденет синюю кофточку, – и держись, Саша!
Была не только сшита новая юбка – украшена елка, повешен транспарант со словами: «С Новым, счастливым 1952 годом!». Вокруг елки насыпана мелко нарезанная серебристая фольга.
Все готово! Главное – прекрасное, какое-то шальное настроение.
Но – в последний день уходящего года пришло письмо из Калинина, и не от Виктора: почерк был незнакомый. Суровые брови поползли вверх. Вскрыв конверт, Валентина обнаружила четвертушку тетрадного листа с корявыми буквами: «Я – хозяйка дома, в котором живет ваш знакомый. Предупреждаю: он не тот, за кого себя выдает».
Словно кто высыпал перец на сладкое блюдо…
3
Настроение после письма неведомой хозяйки испортилось, но изменить что-либо было уже поздно: завтра первое января. Приглашены Галя с Миланом, Ляля с Ежи, Саша с матерью. Страны народной демократии сближались, там, кажется, тоже побеждал социализм, и число слушателей военной академии росло. Фили не будет – в последнее время у него новое увлечение: музеи, пропадает там целыми днями.
Виктор Райнер явился, конечно, первым. Мать сразу оценила рост, стать, белокурые волосы гостя и одарила его одной из самых очаровательных улыбок.
Круглолицый, со светлыми девичьими глазами, Петр Васильевич тоже встретил гостя приветливо, усадил на кожаный диван, и меж ними завязался оживленный разговор на технические темы. До Вали доносился напористый молодой баритон:
– Я всегда любил природу, и так же точно технику, а как их соединить – не додумывался! И вот недавно сконструировал свеклоуборочный комбайн. Свекла – это же чудо природы! Громада листьев над землей, и сладкий конус, уходящий вниз…
– Электрический привод будет? – спросил отец.
– Написал насчет этого бумагу, послал куда надо, но от бюрократов, чиновников – ни звука!
– Это у нас умеют, тянуть, не пущать, – поддакнул отец.
Вскоре явились остальные гости, все, кроме Саши. Пришла только его мать… Но каков Виктор? Он с каждым находит общий язык, умеет завладеть вниманием, фигура его в клетчатой ковбойке возвышается то тут, то там.
Милану поведал про чеха, который жил у них в Пржевальске, делал детишкам свистульки, фигурки из чинары. С Сашиной мамой Полиной Степановной заговорил про Среднюю Азию, и она оживилась:
– В каких городах вы там жили?
– В Ташкенте, Бухаре, Фрунзе…
– Фрунзе тогда назывался Бишкек. Боже мой! – воскликнула она. – Да я ж чуть не два года болталась там после детского дома. Хотите, расскажу? Представьте: двадцатые годы, нас выпустили из детдома – что делать? Одна, посоветоваться не с кем, подруга зовет: «Поедем да поедем со мной». Отец ее там от голода спасался. Я и поехала. Единственное, что было у нас ценного, – это сепаратор, откуда он взялся, не помню, только дорогой мы думали: продадим его – будут деньги. Добрались до Саратова, там на рынке продали, вернее, обменяли сепаратор, а нам, – она заразительно рассмеялась, – всучили за него швейную машинку… без челнока, и обнаружили мы это уже в Бишкеке. Дом у отца моей Тоньки – хоромы царские. Ели – как никогда, молоко пили вволю… Потом отправились в Токмак, это такая глушь – жуть! Целую неделю пешком шли, да еще босиком! Я там пионерский отряд организовала, русскому языку учила, играм, песням!