Читать «Когда зацветет сакура...» онлайн - страница 198

О советских арестованные говорили хотя и без восторга, но все же беззлобно. Во время войны настроение дальневосточной эмиграции вообще сильно изменилось. Нашествие Гитлера, тяжелые испытания, выпавшие на долю бывших соотечественников, блокада Ленинграда, кровопролитные бои под Сталинградом – все это всколыхнуло людей. Ведь воевала Россия, их Россия! Пусть уже другая, но по-прежнему родная и близкая. Любимая, желанная Россия… Многие из эмигрантов забыли старые обиды и всей душой сочувствовали советским. Известна масса случаев, когда русские эмигранты передавали все свои накопления в Фонд победы. Тот же русский композитор Рахманинов, проживавший на положении эмигранта в Соединенных Штатах, отдавал во время войны через советское посольство выручку со своих концертов в пользу Красной армии. То же самое делали многие писатели, ученые, художники, бывшие колчаковцы и деникинцы, бывшие каппелевцы и махновцы…

Эмиграция, проживавшая в Корее и Маньчжоу-Го, тоже в большинстве своем относилась с симпатией к советским, сражавшимся против Гитлера. Отсюда и эти конфликты с японской оккупационной администрацией. Мало того что японцы создали на оккупированных территориях невыносимую атмосферу, они к тому же были верными союзниками ненавистной всем фашистской Германии.

2

– Когда вы перестали писать против нас и почему?

Вот, наконец, после долгих мучительных ожиданий Коломыцына привели на допрос. Некоторое время он о чем-то думал, потом сказал:

– Могу вам точно сказать: это произошло 22 июня 1941 года, когда к нам в редакцию пришло сообщение о том, что Гитлер напал на Россию, – отвечая на вопрос капитана, сказал Николай.

С самого начала этот капитан произвел на него двойственное впечатление. С одной стороны, он был подчеркнуто вежлив, кроме того, у него было хорошее русское лицо. Однако говорил он жестко, во всяком случае, не так, как говорят уважающие друг друга собеседники. Впрочем, иного Николай, много читавший о зверствах чекистов, и не ожидал.

Капитан с недоверием посмотрел на арестованного. Дескать, так ли это? Не врете ли? Может, вы таким образом шкуру свою спасали? Но Коломыцын говорил правду. В самом деле, во время войны, несмотря на некоторое давление со стороны издательского начальства, он, этот пламенный публицист со своим взглядом на коммунистическую идею, не написал ни одной статьи с критикой советского режима, ограничиваясь исключительно статьями на литературные и исторические темы. И это – в «Новой Азии», японской газете, выходившей на русском языке! Точно так же поступили и некоторые другие журналисты. Тот же Яворский в газете «Харбинское время», также принадлежавшей японцам, бросив критиковать красных, стал усиленно писать статьи на географические и биологические темы, ухитряясь только ими и ограничиваться. Это не нравилось хозяевам издания – отсюда их вечные упреки. Дело дошло до того, что Яворским занялась военная жандармерия, и только заступничество влиятельных друзей из эмигрантских кругов спасло тогда его.