Читать «Когда зацветет сакура...» онлайн - страница 194

И вот она, «та» сторона… Впрочем, ничего не изменилось. Та же глубокая осень, что и в Приморье. Тот же голый кустарник да пожухлая трава вдоль железнодорожных путей, те же покрытые золотом сопки… И небо то же – серое и недоброе. Унылая пора…

«Интересно, знаком ли Чан Ан с Блэквудом?» – думал Жаков. Хотя не исключено, что капитан лично курирует его политическую организацию. Тогда что бы он сделал, если бы узнал, что Чан предал его? Убил? Однако в это трудно поверить. Разве способен на это человек, который решил остаток своих дней посвятить поиску пропавшего на фронте музыканта Гленна Миллера? Но в том-то и состоит парадокс жизни, что в ней часто добродетель уживается с мизантропией и первобытной злобой. Говорят, Гитлер страшно любил и жалел животных, оттого даже стал законченным вегетарианцем, однако это не помешало ему уничтожить миллионы ни в чем не повинных людей. А взять того же Калигулу. Тоже обожал животных. Своего белого коня так полюбил, что дал ему звание гражданина Рима, а потом и сенатором сделал… Но как он издевался над людьми! За это и поплатился жизнью. Если Жакову не изменяет память, с ним разделались преторианцы.

А вот римский император Клавдий не был замечен в любви к животным, но и этот баловень судьбы, обалдев от власти и вседозволенности, взял да убил свою жену Мисалину, а потом лицемерно спрашивал у всех, почему она не выходит к завтраку…

– Я бы стал вам помогать, но мои убеждения не позволяют мне это сделать…

Кто это сказал? Чан Ан?.. Нет, он этого не говорил, хотя Алексей и попытался его завербовать, когда узнал, что тот собирается уехать на юг. Кореец тогда сделал такое кислое лицо, будто бы ему предложили «стучать» на родную мать. И Жаков решил оставить его в покое. И не потому, что у него не было уверенности в том, что Чан станет работать на советскую контрразведку. Просто посчитал, что тот не создан для этого дела – слишком настороженно он относился ко всему, что могло бы подорвать его незапятнанную репутацию.

А те слова принадлежали другому человеку. «Я бы вам стал помогать, но мои убеждения не позволяют это сделать…» Этот был русским. И фамилия его чисто русская – Коломыцын. Бедовая душа, однако человек чести.

Его тогда арестовали вместе с большой группой русских эмигрантов, подозреваемых в сотрудничестве с японским оккупационным режимом. Как и в Харбине, в Корее тоже не обошлось без «фильтрации». Советская контрразведка тщательно проверяла всех, кто когда-то по каким-то причинам уехал из России. Цель была одна: выявить бывших пособников японской разведки, участвовавших в секретных операциях на территории СССР, а вместе с ними всех, кто в те или иные годы вел активную пропаганду против Страны Советов.