Читать «Сквозь тайгу (сборник)» онлайн - страница 146

Удэхеец вбил два колышка в снег перед входом в свое жилище, затем обошел юрту и у каждого угла, повертываясь лицом к лесу, кричал «э-е» и бросал один уголек. Потом он возвратился в жилище, убрал идола с синими глазами, заткнул за корье свой бубен и подбросил дров в огонь. Затем Маха сел на прежнее место, руками обтер свое лицо и стал закуривать трубку. Я понял, что камлание кончено, и начал греть чай.

Минут пять мы просидели молча, потом я начал говорить о пурге, перешел к тигру и осторожно коснулся деревянного идола, повешенного на веревочке. Я спросил его, что означает камлание колышками и угольками.

– О, это изображение духов, – сказал удэхеец.

Затем он сказал мне, что трижды чувствует себя виновным перед тигром: во-первых, потому, что он сообщил мне о похищенной у него собаке, во-вторых, потому, что дал мне свое ружье и лучок, и, в-третьих, потому, что вместе со мной ходил преследовать раненого зверя. Он просил Касалянку оградить его дом от тигра, для чего наговоренными колышками закрыл доступ в юрту и окружил жилище священным огнем со всех четырех сторон. Теперь он может по-прежнему ходить без опасения на охоту.

Выкурив трубку, Маха стал укладываться, я тоже последовал его примеру, но долго не мог уснуть.

Часа через два буря стала понемногу стихать. Ветер сделался слабее, и промежутки затишья между порывами стали более удлиненными. Сквозь дымовое отверстие в крыше виднелось темное небо, покрытое тучами. Снег еще падал, но уже чувствовалось влияние другой силы, которая должна была взять верх и успокоить разбушевавшуюся стихию, чтобы восстановить должный порядок на земле.

На другой день мы все встали довольно поздно, немного закусили печеной рыбой и отправились на свой бивак.

С юго-запада тянулись хмурые тучи, но уже кое-где между ними были просветы и сквозь них проглядывало голубое небо. Оно казалось таким ясным и синим, словно его вымыли к празднику. Запорошенные снегом деревья, камни, пни, бурелом и молодые елочки покрылись белыми пушистыми капюшонами. На сухостойной лиственнице сидела ворона. Она каркала, кивая в такт, и неизвестно, приветствовала ли она восходящее солнце или смеялась над нашей неудачей.

Невдалеке виднелась наша палатка, и около нее струйка беловатого дыма поднималась кверху. Это Марунич готовил себе утренний завтрак.

Через три дня мы были около устья реки Гобилли, памятной нам по маршруту на реку Хуту в прошлом году, где мы едва не погибли с голоду.

Все большие притоки Анюя находятся в верхнем его течении. Если идти вверх по течению, то первой рекой, впадающей в него с левой стороны, как мы уже знаем, будет река Тормасунь, потом в двух днях пути от нее – река Гобилли. Затем в половине дня расстояния с левой же стороны две реки – Малая и Большая Поди, а за ними в четырех километрах – река Дынми. По ней я и наметил путь на реку Копи, впадающую в бухту Андреева.

На этом участке (между Гобилли и Дынми) Анюй протекает в меридиональном направлении по чрезвычайно узкой и изломанной долине, обставленной высокими горами с остроконечными вершинами. Места эти можно было бы сравнить со Швейцарией, если бы эта красота не была такой дикой и суровой.