Читать «За хорошую плату и крупицу надежды» онлайн - страница 20

– Тут руками не отдерешь, срезать придется…

– Тогда давай нож. И спирт, обеззаразить.

– Боитесь, что зарежу? Знаете, это было бы очень глупо.

– Вот твои добрые намерения меня и пугают. Прикончишь еще нечаянно, из лишнего энтузиазма… отрежь лучше еще бинта и найди иглы. Без швов не обойдемся.

Копаясь в аптечке и смачивая бинты антисептиком, Тамика краем глаза поглядывала на женщину. Шипя и тихонько матерясь, она очищала рану от кровавых корок, присохшей ткани и гноя. Несмотря на заметно трясущиеся руки, выходило у нее удивительно споро: заниматься таким самолечением ей явно было не впервой.

"Интересно, что она вообще забыла в Старом городе? Ведь не бедная, даже если с другими толстомордыми сравнивать. И не сволочь. Вроде бы. Сволочь бы незнакомую девчонку спасать не стала".

– Теть, а зачем вы меня спасли?

– Сама не знаю. Не трещи под руку.

– А если серьезно?

– Дай сюда бинт. Черт, а глубоко полоснула, зар-раза…

– Я сама, не дергайтесь. Ну, а все-таки…

Женщина одарила Тамику таким выразительным взглядом, что лезть к ней с расспросами вмиг перехотелось. Некоторое время сидели молча: Тамика, насупившись, подавала тетке нужные предметы, протирала нож спиртом и помогала обрабатывать самые простые участки раны. Очень скоро тишина стала гнетущей, почти невыносимой: в ней слишком отчетливо слышалось рваное дыхание и сдавленные стоны. Без разговоров, помогавших отвлечься, в голову начали лезть неприятные мысли. Например, о том, что монстры до сих пор рыщут где-то поблизости, и злобности у них ничуть не убавилось; или о том, что воспалившаяся, мерзостно-горячая рана выглядит очень плохо, а бледное лицо Тамикиной спасительницы – еще хуже, так кожа только от сильной кровопотери белеет…

– Все, – едва слышно выдохнула женщина, стягивая последний шов и не глядя бросая в аптечку медицинскую иглу. – Осталось перебинтовать, и можем ехать дальше. Дай воды.

Схватив протянутую Тамикой бутылку, она принялась жадно пить, давясь, закашливаясь и проливая воду на подбородок и грудь. Во всех ее движениях появилась болезненная дерганость. Она и раньше была, но не такая сильная: видимо, во время операции женщина собрала волю в кулак и силком заставила ослабевшее тело подчиняться. А сейчас – расслабилась… главное, чтоб не насовсем.

Тамика осторожно сжала ее руку, резко пахнущую кровью и медикаментами. Под горячими от возбуждения пальцами Тамики кожа женщины была холодной, как лед, и такой же влажной. Глупо, наверное, было бы спрашивать ее о самочувствии: и так ясно, что оно препоганое. Но спросить хоть о чем-нибудь хотелось, потому что тишина была слишком нехорошей и вязкой. Тамике в ней снова начал мерещиться далекий вой.