Читать «Пустынная дорога смерти» онлайн - страница 7

Сердце его всё ещё немного болело после разрыва отношений с Сарой, но оно не было разбито на сотни кровоточащих кусочков. Он даже не чувствовал того опустошения, о котором так часто пишут в дешёвых любовных романах, бесхозно лежащих на грязных прилавках газетных киосков. В его чёрной, истлевшей душе не было места для такого чувства, как любовь. Его вера пошатнулась и рухнула, разбившись о суровую, каменистую твердь реальности ещё в 14 лет. Жизнь сломала его, словно никчемную, забытую куклу и оставила скитаться по бесконечным и бесстрастным улицам холодного серого города призраков. В тот день он познал смерть и истинную, неизлечимую боль, навечно осушившую и опалившую его существо. Он с безразличием смотрел на глупые, безликие массы прохожих, скрывающих свои лица под лицемерными масками. Он сам был подобен им. Его не волновали жизни и чувства многих девушек, которыми он обладал. Его раздражала их красивая и живая оболочка, под которой прятались пустота и слепая покорность. Их было легко укротить, поставить на окровавленные колени, сдавив шею колючим, холодным ошейником. Воспоминания вновь нахлынули на него чередой монохромных кадров. К нему вернулось то чудовищное 22 сентября 1992 года. Он снова видел её бездонные серые глаза, застывшие навечно и устремлённые в холодную, серую высь, остававшуюся безучастной к происходящему. Если Бог взирал на это кукольное, искалеченное тельце, то он был слеп и воистину суров, его подлинный лик скрыли облака и туманы. Нет, в тот день здесь не было Бога. В её пшеничных, вьющихся волосах запутались пожухлые сухие листья, рассыпающие от лёгкого прикосновения, а на белой, фарфоровой щеке ярко выделялась серая полоска грязи. Осень укрыла её в тени сказочного леса, полного печалью увядания и холодной пустотой. Когда-нибудь, ложась спать и закрывая глаза Вы чувствовали странные, особенные запахи, которые не могли бы здесь существовать, в этом месте и в этот промежуток времени? Если нет, то вам не понять всего того ужаса, который проникает в твою душу, когда ты вдыхаешь этот призрачный аромат. Дин чувствовал один такой запах каждую ночь. Это был запах сырой, могильной земли, такой явственный и осязаемый, пробуждающий в его сознании самые жуткие картины пережитого, что сбежать от него казалось невозможным. Он снова вспомнил её похороны. Она лежала в гробу, слишком серьёзная и кукольная, чтобы быть реальной, усыпанная белыми, хрупкими розами и лилиями. Колокола звенели, словно лишённый души металл скорбел по маленькой, причудливой девочке с большими, серыми глазами, полными света и доброты. Чёрные вороны, сбившись в огромную стаю, кружили над траурной процессией, наводя тоску своими жуткими, хриплыми криками. Бесконечное, небесное пространство затянуло пеленой серых, громоздких туч, готовых пролить тяжёлые слёзы ангелов на грешную землю. Их мать рыдала, упав на колени. Её русые волосы безжалостно трепал суровый северный ветер, а на подоле старого, чёрного, траурного платья застыли причудливой формы капли дорожной грязи. Она молила Бога, который давно покинул это проклятое место. Дин стоял тогда в стороне, едва сдерживая горькие слёзы. Он смотрел, как последние перелётные птицы улетают на юг. Раньше они с сестрой часто забирались на прохудившуюся от непогоды крышу старого амбара и мечтали, глядя на них, как когда-нибудь вместе они улетят на тёплый, приветливый юг, прочь от мрака и холода жуткого Грейвс-Сити. Они всегда жили отрешённо, у самой кромки леса на севере, с восточной стороны дороги. Мать работала на фабрике, которую закрыли 5 лет назад, отец умер через год после рождения Энни, замёрз вьюжной, зимней ночью в лесу. Они жили в нищете, но в счастье и любви. Главное, что они были друг у друга, и для них словно бы не существовало насмешек сверстников, осуждения сварливых старух и отчуждения со стороны жителей этого странного города. Но теперь их жизнь была поломана так, что никогда не получилось бы собрать нечто, хоть чем-то отдалённо напоминающее этот причудливый механизм ИХ семьи. Смерть пришла, не стучась и не предупреждая. Это горе казалось сплотило вокруг них и сварливых старух, смотрящих на них с наигранным сочувствием, и новых друзей, пытающихся их бесстрастно и холодно утешить, и чёрствых, высокомерных людей, брезгливо относящихся к ним, но обещающих помочь. Но это было лишь злой иллюзией, похожей на наркотический бред, за которым обязательно существует та безутешная, давящая реальность, от которой нет смысла бежать по путанным дорогам сна. Все эти обещания были пусты и не искренни, скоро они забылись навсегда. Людей охватила будничная, бурлящая суета. Похороны – это глупый спектакль, на котором все только играют свои роли, навеянные этикетом и привычным восприятием, надевая фальшивые, мерзкие маски скорби и боли. Их сердца холодны и пусты, как серое, свинцовое небо. В них нет Бога, которому они так пылко и жарко молятся, прося о пощаде и щедрости. Бог суров, он глух к их мольбам, дрожащим на осквернённых ложью, гнилых устах. Наверное, самый главный порок современного общества – это холодное и пугающее безразличие. Мы не смотрим на проблемы других вечно играя однообразную лицемерную роль сострадания. Чужие проблемы для нас – это чёрно-белая кинолента с неинтересным, но трагичным фильмом.