Читать «Седьмое чувство. Под знаком предсказуемости: как прогнозировать и управлять изменениями в цифровую эпоху» онлайн - страница 15
Джошуа Купер Рамо
Эти культурные ориентиры имеют значение. Они являются путеводными знаками для чувствительности времени всеобщей взаимосвязанности, так же как танцы Нижинского в XX веке и поэзия Гете в XIX веке были проводниками в модернизм. Великое искусство революционной эпохи формирует привычки разума; оно выражает надежды, страхи и инновации. Знать Кокошку, Климта, Малера и Музиля значит обладать энергией Вены 1900-х годов. В наши дни долговечное искусство – работы, шокирующие, расстраивающие, вдохновляющие нас, – будет сделано в виртуальной или измененной реальности. Оно будет держаться сотни лет, и лучшие его образцы сообщат будущим поколениям чувство невероятного напряжения и послужат им в качестве небывалой забавы. Тот совет моего друга о Китае – воспринять неразрывно и язык, и культуру – применим и к иностранному государству будущего. Нам придется свободно владеть и новым языком сетей, и их культурой.
Многие из нас уже начинают справляться с этим. В повседневной жизни мы постоянно скачем туда-обратно то в виртуальное, то в реальное, отрывая глаза от экрана и переводя взгляд на улицу, используя наши реальные пальцы для управления виртуальными запросами суши, билетов в кино или результатов футбольных матчей. Наше здоровье, наша музыка и наши финансы идут по тому же пути. Видеть одновременно и реальное, и виртуальное, видеть, как они перемешиваются и испытывают взаимное влияние, действительно требует развития новой чувствительности. И пусть даже это новое чутье и будет повсеместным, но по крайней мере сейчас оно должно получить определение, быть исследованным и выученным каждым из нас. (Оно также должно преподаваться новому поколению в новых школах по новым методикам.) Подобное мироощущение сделает нас такими, как Наполеон, взирающими на поле битвы и применяющими потенциал промышленной войны. Или как Эйнштейн, достигший глубоких, невидимых физических истин, оставив позади Ньютона. «Эти правила нельзя постичь логически, – писал он позже о квантовых переходах, приведших его к теории относительности, – а лишь интуитивно». Все мы последователи этих двух людей. Мы вели свои войны по убийственно промышленным правилам Наполеона. Мы исследовали Вселенную исходя из теории относительности. Но другие должны были пойти вперед. Они должны были показать нам, что нам нужно было, чтобы научиться видеть.
Никто из нас пока не знает, принесет ли будущее, вырастающее на стыке реального и виртуального феноменов мира, где плотная связь является нормой, информационный рай или ужасающую антиутопию. Это в основном определится в ближайшую пару десятилетий. Это будет решено людьми, обладающими Седьмым чувством. Даже, я думаю, людьми, читающими эту книгу.
Зачем было начинать путешествие в этот рокочущий, чуждый и агрессивный мир, окружающий нас сейчас, на берегах озера Тайху? Зачем начинать его со своеобразным настроем более медленной, по сравнению с нашей, культуры, которую воплощал мастер Нань. Культурой, передаваемой, словно теплый чай, с подчеркнутым спокойствием перед лицом такой бури? Не только потому, что, как говорил мастер Нань, чем быстрее мы движемся, тем более уязвимыми мы становимся. Есть еще кое-что: воспитание предчувствия, интуиции, подлинно свежего взгляда на мир требует особого спокойствия. Понимание чего угодно, в конце концов, лучше всего происходит в неторопливых обсуждениях, в терпеливом изучении. Оно развивается столь же сильно через взаимодействие музыки и литературы, как при прямом столкновении с действительностью. То, что преподавал мастер Нань, было опытом тысяч лет философии, как восточной, так и западной: рождение нового чувства, – будь то чувство справедливости, чувство правды или чувства прекрасного, – требует перезагрузки нашего разума, и достичь этого можно только при медленном темпе созерцания (это наилучший способ отгородиться от страха). В этот ранний момент революционных изменений мы должны выбирать спокойные, ограниченные определенными рамками моменты, когда можно просто приостановиться в окружении высокоскоростных сетевых коммуникаций и задуматься о том, почему они работают и что они с нами делают. Как некое восхождения мастера Наня на вершину горы – то, что каждый из нас должен совершить. Мы нуждаемся в перспективе нового видения. Полагаю, что Су Циня можно было бы назвать образцовым для мастера Наня государственным деятелем: с воткнутым в бедро ножом и сгорбленным от усталости, – это своего рода тотем.
