Читать «Суббота навсегда» онлайн - страница 72

Улыбнулась паскудница, лицо прямо все расплылось. Но не шутке — как решил было Видриера, а тому, что в голову ей пришло: дать ему в толедском мембрильо приворотного зелья. Но увы! «На свете не существует ни трав, ни заговоров, ни слов, влияющих на свободу нашей воли, а потому все женщины, прибегающие к любовным напиткам и яствам, являются просто-напросто отравительницами» (Мигель де Сервантес «Лиценциат Видриера»).

В недобрый час съел Видриера этот мембрильо, ибо сейчас же стало ему сводить руки и ноги, как у больных родимчиком. Он провел, не приходя в сознание, несколько часов, по истечении которых стал как обалделый и, заикаясь, указал на того, кто его ему дал.

Альгуасил, услыхав о случившемся, немедленно отправился разыскивать злодейку. А та, видя, что дело плохо, скрылась в надежное место и никогда уже больше не появлялась.

Шесть месяцев пролежал Видриера в постели и за это время иссох и, как уже говорилось, стал не толще стеклянной трубочки, в каких продаются пряности. По всему было видно, что чувства у него расстроены, и хотя ему была оказана всяческая помощь, его вылечили только телесно, а не от повреждения разума: после выздоровления он остался все же сумасшедшим, воображая, что сделан из чистого стекла. «Стал из чистого стекла, потому что был чист как стеклышко», — твердил он.

Эдмондо и Алонсо

— Ну, будет уже смотреть-то.

— Нет, погоди, это интересно.

Первый, выражавший нетерпение, был молодой человек в темно-вишневом плаще на золотой пряжке, из-под которого виднелись коричневые бархатные штаны со шнуровкой, такой же полукафтан и светлые, из кордуана — особой кордовской выделки замши — ботфорты с прямоугольными носами; небольшая шляпа, украшенная длинным узким фазаньим пером, и воротник, наверное, в пять ярусов, не далее как вчера полученный от гофрировщицы, довершали этот роскошный наряд.

Второй кабальеро, проявивший, по его словам, интерес к происходящему, был одет, может быть, и не так дорого, но, пожалуй, с большим вкусом, что в сочетании с тонкими чертами лица и светлыми волосами (тогда как первый был смугл) обличало в нем уроженца севера. Впрочем, тончайшее брюссельское кружево его манжет и воротника вряд ли стоило дешевле пятидесяти португальских шкудос, и бедняком он отнюдь не выглядел.

Зрелище, в оценке которого они не сошлись, представляло собою не что иное как диспут, — или, верней, уже перебранку, в которую он перерос, — между сумасшедшим лиценциатом и вполне нормальным сакристаном из монастыря Непорочного Зачатия. Сакристан, по нуждам сестричества оказавшись на Сокодовере, теперь возвращался в святую обитель, сопровождаемый мальчишкой-носильщиком в непомерно больших ботинках и притом весьма плутоватым из себя.

Как раз в этот самый момент Видриера рассуждал о том, что если в монастыре Непорочного Зачатия время от времени монашки и будут зачинать, то исключительно от переизбытка благочестия.